Здание Министерства внутренних дел находилось на проспекте Вселенной. Шум дождя заглушал гул проезжающих позади автомобилей. Казалось, проспект - это беззвучная река огней, быстрый поток, проносящийся мимо. Противоположной стороны его не было видно в дожде, лишь тени высоких домов заслоняли серое небо. Когда-нибудь этот город затопит, это точно. Рогозин махнул рукой:ну их всех.

   Ему осталось совсем немного, ещё чуть-чуть. Он почти достиг цели, и в самом финале зашел в тупик. Видимо, поддавшись своим жадным меркантильным чувствам, он допустил ошибку, о которой так жалел. Вот так всегда, стоит воспользоваться методом грубой силы, как случится наломать дров, да так, что из их завалов не выбраться. Говорил ему тогда отец, что всегда и везде нужно больше думать, искать самые тайные лазейки, действовать словом, запутывать противников ловкими речами. Пачкать руки кровью было глупо, очень глупо, и в этом нет славы.

   Нет, не победителем шел Рогозин на министерское заседание. Ему нечем было хвастать, он не совершил ничего достойного. Что-то грызло его душу, жалость к невинным не давала ему покоя. Он же просил шпиона ликвидировать только Корхаста, тихо, осторожно, незаметно. А тот вырезал всю семью сенатора, его охрану и прислугу. Телевидение уже возвело того в ранг мученика за своё дело, и к миллионам его сторонникам на лоялистских планетах прибавились миллионы сочувствующих рогозинцев. Это совсем не то, чего добивался Виктор Алексеевич.Интернет взорвался комментариями, едва вышло официальное сообщение о трагедии. Если кто-то предположит, что смерть сенатора и его близких связана со служебной деятельностью, тогда подозрение может пасть на Рогозина, ведь только он был предводителем оппозиционеров идей Корхаста. Достаточно одного комментария, чтобы такие слухи заразили блоги и чаты, и тогда рейтинги сенатора упадут до нуля. Всю прошлую ночь Рогозин лихорадочно подбирал факты, составляя свое алиби, и теперь правдоподобное оправдание было создано. Виктор Алексеевич не выспался, чувствовал себя отвратно, но был полон решимости биться до конца. Себе же он обещал впредь не действовать столь опрометчиво, не следовать дурным советам и избирать только бескровные способы решения всех проблем. В любом случае, всех оппонентов не перебьёшь, да и что мы... разве мы живем в Средневековье, когда политических противников было принято казнить прилюдно?

   Сенатор вздохнул и покосился на Петерса. Парнишка, держа зонт над головой начальника, вымок до нитки за каких-то пару секунд. Что ж, не стоит продлевать его мучения. Вытянув руки по швам, Рогозин поднялся по широким ступеням Министерства и вошёл внутрь здания.