– И чего там такое? – Скрипач раздраженно дернул застрявший шнурок на берце. – Снег?

– Если бы. Метель. Идет циклон, будет ветер и снегопад, – Берта закусила губу. Фэб положил ей руки на плечи, успокаивая. – Только не разбейтесь, ради Бога.

– Мы будем очень осторожными, – Ит застегнул куртку. – Не бойся, маленькая. Через сутки мы будем уже здесь. Клянусь.

– Правда, не бойся, – поддержал его Скрипач. – Ничего не случится.

– Мы с Джесс и Романом Игоревичем так и вообще завтра утром приедем, – Кир улыбнулся, подошел к Берте и щелкнул ее по носу. – Ты лучше шарлотку испеки, вот чего. Для моральной поддержки Ромки. А то он совсем сник.

– Ладно, испеку. Так и быть.

Ит подошел к ней, обнял, потом Скрипач, дошнуровавший, наконец, свои берцы, подошел тоже, и через минуту вся семья стояла, обнявшись, прижавшись друг к другу. Молча, закрыв глаза, не двигаясь. Ощущая ту особенную общность, которая сейчас была так нужна, без которой жить стало бы невозможно, которая была подобна свету в непроглядной тьме.

– Я люблю тебя, – беззвучно прошептал Ит. – Я очень тебя люблю…

Кому из них он это сказал, не имело значения – потому что в семье каждый имел право сказать это каждому.

– Ребята, время, – Кир опомнился первым. – Опоздаем.

– Да, идем, – Скрипач вздохнул. – Ложитесь спать пораньше, хорошо? А то завтра с самого утра будет продолжение марлезонского балета, а кое у кого сломаны ноги и ходить больше получаса нежелательно.

– Ляжем, – согласно кивнул Фэб. – Давайте, родные. С Богом. Удачи!

– Спасибо, скъ`хара…

Дверь за ними захлопнулась, затем – торопливые шаги по лестнице, писк домофона. Ушли. Надо, потому и ушли. Всегда что-то надо…

Как же обидно.

– Фэб, может, чаю? – предложила Берта.

– Это мысль, – согласился Фэб. – Поставь сама, хорошо? Я полежу, и так ходил слишком долго.

…Илья, увидев переломы, впервые за годы совместной работы устроил Фэбу форменный разнос. Результатом разноса стал десятидневный отпуск, режим и строгий запрет на хождение больше получаса, причем исключительно по квартире, никакой улицы. И никаких нагрузок. И крайне желательно ограничить обезболивающие хотя бы на четверо суток до разумных пределов, потому что Фэб с обезболивающими во время работы переборщил: боялся, что боль отвлечет, боялся сделать ошибку.

В принципе, Фэб с тем, что сказал Илья, был согласен – окажись на его месте кто-то другой с такой же травмой, он бы велел делать то же самое и отругал бы точно так же…

Часом позже они вдвоем сидели в комнате – Фэб полулежал с книгой на диване, Берта расположилась за столом, она что-то читала с ноутбука. На улице уже стемнело, и снова пошел снег, но уже не такой тихий, как утром. Потихоньку стал подниматься ветер, тонкие ветви рябины слабо подрагивали. Начиналась метель…