– Я должен лететь обратно, – тихо произнес он. – Там остались мама и брат. Неизвестно, что с ними. А у меня очень хреновые предчувствия.

Мария растерянно посмотрела по сторонам. Сейчас на ее усталом лице сменяли друг друга одна эмоция за другой. Хотелось плакать.

– Ты совсем замерз. Давай хоть чаю попьем.

Он виновато улыбнулся:

– Надо лететь.

– Возвращайся скорей. Я тебя очень сильно люблю.

Кравчук поцеловал Машу в щеку и губы, соленые от слез, мягко отстранился, сделал пару шагов назад.

Сейчас, после пережитого нападения, ему особенно не хотелось оставлять ее. Но где-то там были мама и брат. Возможно, они отчаянно нуждались в его помощи. Неизвестность рвала сердце Сергея на части.

Он вновь надел очки и поинтересовался максимально беззаботным тоном:

– Как я выгляжу?

Девушка устало улыбнулась, покачав головой.

– Как долбаный супергерой.

– Значит, можно лететь. Я вернусь! – уверенно произнес он.

Затем парень с силой оттолкнулся от земли и, словно ракета, ринулся ввысь, устроив настоящее конфетти из пожелтевших листьев яблонь.

Наступил поздний вечер, огни мегаполиса загорелись во всю мощь. В темноте небольшой комнаты Юлия Сотникова сидела за рабочим столом, поджав под себя ногу. Справа от нее располагалось окно, сквозь которое на голые плечи и растрепанные черные волосы сочился свет полной луны.

Экран включенного ноутбука освещал лицо и грудь девушки. На дисплей выведены данные с флешки Кравчука. Юля вращала колесико мыши, прокручивая файлы, делала частые клики, переходя по множественным ссылкам в Интернете.

Она уже совершила несколько звонков, проверяя и перепроверяя информацию Кравчука. Встретилась с кое-какими людьми. Два дня, прошедшие с момента передачи ей флешки, девушка провела очень результативно. В своей профессиональной деятельности она являлась если еще не профессионалом, то уже квалифицированным журналистом.

Совсем иным образом дела обстояли с хозяйскими качествами. На столе среди хаотично разбросанных бумаг, дисков и журналов стояла большая разноцветная кружка. На самом дне чернел давно засохший кофейный осадок, как бы намекавший, что в последний раз кружкой пользовались давным-давно.

Чуть поодаль, на краю стола, из-под газетного листа торчала тарелка с двумя кусочками печенья. Судя по обилию крошек, когда-то печенья было больше – но явно не в тот вечер. Постель оставалась расправленной круглые сутки, и только предметов одежды нигде не было видно. Свои брючные костюмы и блузки Юля очень любила, следила за ними и хранила исключительно в шкафу.