– Меня укусили, – генерал опять потянулся к линейке и легонько постучал ей себя по левому металлическому трицепсу. – Вот сюда, прикинь…
– Тебя укусили?..
Линейка вернулась на место.
– Да, – Черный положил локти на стол и сцепил полимерные пальцы с живыми. – В Ленинакане, в восемьдесят восьмом после землетрясения… Представляешь – погибших двадцать пять тысяч человек… по всей Армении… Они туда со всего Союза хлынули на запах… Мы составы с донорской кровью охраняли, все подозрительные места прочесывали, под землю спускались раз по десять на день… В бомбоубежище это случилось… Полезли они из дыр в стенах как тараканы. Мясорубка началась. Мы отходить стали, бо лезут и лезут же… Короче, отрезали они нас от выхода, проводника нашего армянского в клочья… Патроны у меня закончились. Достал я нож. Тут-то эта тварь в меня и вцепилась… Аж кость хрустнула…
Генерал протянул руку, взял линейку и махнул ей так, словно сгонял с левого плеча невидимую муху.
– Я ему в глазницу саданул, так что клинок из другого глаза вылез. Вырвал нахер ему нос вместе с куском черепа… Куда ж ему деваться?..
Генерал покачал головой:
– Разжал он челюсти и упал.
– А рука отпала? – спросил Кровник. – Да? Как хвост у ящерицы?
– Нет, – сказал генерал. – Нет. Я ее сам ампутировал, тем же ножом. Сразу же рубанул повыше укуса…
– И ты хочешь сказать, что ты после этого не стал нелюдем, так?
– Не стал, – генерал рассматривал линейку. – Хотя иногда мне кажется, что лучше бы стал.
– А иногда кажется, что и стал, – сказал генерал, подумав, вытащил из кобуры наградной ПМ и, перехватив за ствол, аккуратно вставил его рукоятью в сморщенную обезьянью лапу.
Ссохшиеся пальцы с треснувшими ногтями жадно обхватили вороненую сталь. Кровник услышал щелчок, означающий, что пистолет снят с предохранителя. Увидел, как ствол сместился чуть в сторону и оказался направленным ему в грудь. Как указательный палец лег на спусковой крючок.
– По врагам Родины! – заорал Черный, потрясая кулаками. – Огонь!