Упал в песочницу, задыхаясь.

Крики долетают и сюда. Что творится? Кто эти люди? Или это не люди?

Перевернулся на живот.

Окна квартир темны. Только полосы подъездов, похожие на индикаторы дорогих японских кассетников, светятся изнутри.

Вроде никого не видно.

Еще две короткие перебежки – и вот она – дверь нужного подъезда. Придержал, иначе захлопнулась бы за его спиной с пушечным выстрелом: здесь всегда стояла тугая пружина. Прокрался на площадку второго этажа. Сунул по локоть руку в почтовый ящик с цифрой «51». Прыгая через три ступеньки, двинулся вверх. Разбил стволом пистолета лампочки на всех встретившихся по пути снизу вверх лестничных клетках.

Вжался спиной в бетонный угол между двумя дверями. На одной из них, обитой коричневым кожзаменителем, в металлическом овале покоится цифра «53». Вторая – железная, крашеная бежевой нитрокраской, надписана от руки. Несмываемым фломастером кто-то вывел «54» над мутным глазком.

Кровник аккуратно высунул руку из угла, в котором стоял, и осторожно надавил кончиками пальцев на дверную ручку «пятьдесят четвертой».

Закрыто.

Он раздумывал около пяти секунд, прежде чем нажал на кнопку звонка.

Тишина.

Тихонько постучал по бежевой поверхности костяшками пальцев.

– Кто? – сразу спросил голос из-за двери.

– Открывай, – прошептал Кровник. – Я…

Она канифолила ему мозги почти минуту, довела до белого каления. Звякнула, наконец, цепочкой, щелкнула язычком замка, впуская.

В пустой прихожей темно. Пилотка – силуэт. Он переступает порог, чувствуя странную слабость в животе. Пустое онемение в груди. Лоб – ледяной. А щеки горят. Горят щеки и все тут… Вспоминает кто-то. Может он сам?..

– Без света сидишь? – шепотом спрашивает Кровник. – Конспирация?

Она издает странный клекот. И тут же – звук в комнате. Словно кто-то резко отодвинул стул от…

Кровник поднимает пистолет.