Они посмотрели в другую сторону, на отступающих кезанских солдат.

– Сегодня ты в самом деле спас наши задницы, – произнес Гэврил после недолгого молчания.

– Как это? – Таниэль удивленно взглянул на него.

– Ты не знал? – Гэврил хлопнул себя по колену и расхохотался. Дозорные, собиравшие убитых и раненых, недоуменно обернулись к нему. – Ты хочешь сказать, что не знаешь, кого подстрелил?

– Избранного?

Таниэль наклонился и поднял бутылку фестивального вина. Каким-то образом она осталось целой. Он сделал глоток и после недолгого колебания протянул бутылку Ка-Поэль. Она отпила немного и вернула ему.

– Со ста ярдов даже я его узнал, – сказал Гэврил. – Тот, последний, который шарахнул молнией и едва не сбросил нас со стены. Это был Брайн Беспощадный.

– Глава Королевского совета Кеза? – Таниэль чуть не захлебнулся вином от неожиданности.

– Вот именно.

У Таниэля подломились колени. Он ухватился за стену, чтобы не упасть.

– Я бы ни за что не высунулся из укрытия, если бы знал, что это он. Брайн был в Фатрасте в начале войны. Он мог выиграть ее в одиночку, растерев в порошок всю армию Фатрасты. К счастью, Ипилл вскоре отозвал его обратно в Кез.

– Пожалуй, это даже к лучшему, что ты ни о чем не подозревал, – решил Гэврил. – Они почти одолели нас. Избранные переоделись в солдатские мундиры и скрывали до поры до времени свои перчатки. Их было трудно различить в толпе. А Бо был слишком занят нашей защитой и тоже ничего не заметил.

Таниэль и сам с опозданием открыл третий глаз. И теперь ругал себя за глупость. Он мог перестрелять их всех.

– Знаешь, – сказал он Гэврилу, осматривающему повреждения стены, – мы ведь могли продолжать стрельбу, когда им сыграли отступление. И положили бы еще не одну тысячу на этом склоне. Кез сам поступал так несколько раз в Фатрасте.

– Во время войны нужно соблюдать правила. – Гэврил недовольно фыркнул. – Иначе мы вернемся в Сумеречную эпоху и Кресимир проклянет нас.

Гэврил ушел, а Таниэль посмотрел за стену. Он хотел открыть третий глаз и проследить за кезанскими Избранными, но решил, что только заработает себе головную боль.

Одна мысль беспокоила его. Если это был решающий штурм, то куда делась Жулен? Он отыскал на склоне вход в саперный тоннель. Там продолжались работы, какой-то человек вез тачку с землей.

Тамас уставился в потолок. Перед глазами все расплывалось, но даже и с ясным зрением тут все равно не на что было смотреть. Он различил доски наклонной крыши, щели между ними были замазаны глиной. Уже светало. Утро выдалось пасмурным, предвещая ненастный день. За стеной раздался петушиный крик, затем Тамас услышал цокот копыт и приглушенные голоса. Говорили по-кезански.