Глубже всех в тень забрался Момо, но темнота не помешала командору разглядеть жука. Кифер опустился на брюхо, забавно расставил лапы и будто бы бессильно опустил на землю хвост с грозным жалом. Как сказали бы мароманнские юмористы – откинул клешни. Что ж, ему тоже досталось. Хауэр не был уверен, но во время последней короткой стычки с десантом ему показалось, что Момо все-таки принял на свою хитиновую броню по крайней мере один гравиудар. Вроде бы ничем особенным это для жука не обернулось, но кто знает, что происходило у него внутри? Может быть, он получил нечто вроде контузии?

Хауэр завершил осмотр личного состава сводной группы, зафиксировав взгляд на робокригах. Ботаник тоже был формально «жив», но его порвало надвое, и теперь он был без ног, а главное, не имел центральной энергоемкости, которая у робокригов располагалась в нижней части корпуса. Семьсот десятый подключил его к своему аккумулятору, и Ботаник временно превратился в говорящий и стреляющий рюкзак за спиной у товарища. Со стороны их сцепка казалась двухголовым четырехруким робокригом-мутантом.

– Я должен поблагодарить твоих бойцов, командор, – неожиданно сказал Сайрус.

Было слышно, что эти слова дались ему с трудом. Казалось, их произнес не сам тактик Рем, а его «честь офицера». Хауэр мельком взглянул на тактика и коротко кивнул. У него тоже не возникало особого желания разговаривать с Ремом, но слова бывшего врага он оценил и принял. Правда, передавать робокригам не стал, им это было неинтересно. А вот слова командора, адресованные им лично, для них по-прежнему значили очень много.

Макс шагнул к бойцам и положил руки на плечи обоим.

– Вы хорошо сражались. – Хауэр запнулся, но решил все же отбросить формальности и больше не делать вид, что не в курсе некоторых «синтетических секретов». – Я знаю, что для робокригов важнее всего на свете Индивидуальное признание и как его подтверждение – прозвище вместо номера. Ботаник заслужил свое прозвище давно, теперь пришла твоя очередь, семьсот десятый. По праву командира и просто вашего старшего боевого товарища, даю тебе прозвище…

– Цербер, – не отвлекаясь от осмотра раненого, проронил вдруг Бозе. – В таком «двухголовом» виде очень даже похож.

Хауэр покосился на доктора, секунду подумал и кивнул.

– Цербер. Но не потому, что какое-то время тебе, семьсот десятый, придется оставаться условно двухголовым…

– Цербер, по разным версиям, был и трехголовым, – вновь вставил Бозе, – а по Гесиоду даже пятидесятиголовым.

– Вот именно. – Макс кивнул. – Цербер – это свирепый и неподкупный страж. И он непобедим для всех, кроме выдающихся героев вроде Геракла. Это перекликается с твоей боевой специальностью, семьсот десятый, ведь ты штатный боец прикрытия командира, тот же охранник. И ты тоже непобедим.