Бибера уже почти рычала, срывая с лица отца тугую повязку, как вдруг замерла. Во рту Ванитаса торчала пробковая затычка, какими обычно затыкают сливные отверстия в винных бочках.

– Пожалей отца! – продолжал увещевать со стены Биберу Церритус.

– Что это? – спросила Бибера у отца.

Ванитас моргнул, закрыл глаза, выдавливая слезы, затем кивнул.

– Мне это вытащить? – спросила Бибера. – Я не чувствую магии.

«Да», – кивнул отец.

– Я люблю тебя, – прошептала Бибера.

«И я», – кивнул отец и постарался открыть рот чуть шире.

Бибера ухватилась за пробку, осторожно потянула ее на себя, но едва она сдвинулась на палец, во рту у Ванитаса что-то щелкнуло, заскрежетало, и сразу четыре стальных шипа разорвали глотку брата короля Тигнума изнутри.

– Я же предупреждал! – залился хохотом наверху Церритус.

– Я убью тебя! – завизжала Бибера.

– Взять всех, я видел четверых, – приказал Церритус, и толпа ардуусцев сомкнулась вокруг спутников.

Через несколько минут на оголовке стены, который достигал ширины в три десятка шагов, Церритус сдвинул ногой в сторону отобранное у спутников оружие, оглянулся на стоявших за ним таких же безумных ардуусцев, приблизился к четверке, которую держали, стягивая путами, несколько десятков крепких рук. Осмотрел пленников, усмехнулся, глядя в лицо Игнису, кивнул Бибере, с недоумением оглядел Холдо, с интересом взглянул на Туррис.

– Подумать только, – пробормотал он вполголоса. – Принц, почти принцесса, хотя и мерзкой породы, мальчишка, не знающий жизни, все еще привлекательная женщина, которая что-то знает о ней. И в глазах у всех ненависть. А ведь достаточно одного поцелуя великого Зелуса, и свет любви будет озарять каждый ваш шаг.

– У него губы не отвалились, зацеловывая всю твою шайку? – прошипел Игнис.

– Ты можешь оскорблять меня… – побледнел Церритус, вытягивая из ножен меч, – но императора.

– Церритус, – предостерегающе окликнул его один из стражников. Незнакомый молодой воин со знакомым голосом. С очень знакомым голосом.

– Я помню, – сунул меч в ножны и поклонился стражнику Церритус. – Помню, мой друг. Мы властны творить добро и переворачивать его, поскольку зло и добро – две стороны одной и той же монеты, но мы не можем вредить тем, кому судьбой уготовано… – Церритус захихикал, – служить проводником воли императора. Даже если они об этом и не знают.

– Что ты затеял? – спросил Игнис. – Ты уничтожаешь собственное королевство.

– Собственное королевство? – задумался Церритус. – А ну-ка, разверните их вон туда!