– Любопытно будет посмотреть, – рассмеялся дакит, и Брита вспомнила – Фамес. Фамес Гиббер! Принц Даккиты! Король Даккиты! Вот ты теперь где. Чего ты хочешь?

– Любопытно будет посмотреть, – повторил Фамес. – Зелус должен выйти из шатра и войти в замок и соединиться с тем, кто коснулся его своей тенью. А ты как думала, Брита? Да, я узнал тебя. Ты все так же искусна в фехтовании? Ты любишь Зелуса, Брита? Я люблю… его хозяина. Знаешь, почему я не визжу от радости и не лезу на помост, чтобы пролить кровь и послужить великому делу вызволения Лучезарного? Потому, что я служу ему. А ему нужно не только безмозглое мясо.

– Ты так думаешь? – спросила Брита.

– А ты думаешь иначе? – начал говорить Фамес, но вдруг замер. Окровавленный клинок вышел из его гортани, как будто кто-то сзади ударил его. И свистящий шепот раздался в воздухе, добавив к ужасу в глазах Фамеса – изумление. Он упал, захлебываясь кровью, Брита шагнула назад и услышала рядом тихое:

– Сегодня первый день весны, Брита. Скоро. Не отходи от помоста далеко. Ты поможешь мне. Ты поймешь. Нужно принять.

На башнях Бараггала зазвенели колокола. Из шатра вышли Момао, Фабоан и Рор. Русатос поклонился им, развернулся к толпе, которая облепила помост со всех сторон, и поднял руки над головой. Тишина наступила мгновенно. «Зелуса, Зелуса, Зелуса!» – застряло в глотках.

– Сейчас! – прогремел голос Русатоса. – Осталось чуть-чуть. Немного вашей любви. И наш избранник войдет в уготованный ему чертог. Сюда!

Брита задрожала. За ее спиной, у холма Бараггал, стояло войско, в рядах которого могли, должны были оказаться ее друзья. Справа клубилось ужасное, готовое пожрать не только Бриту, но и все – от горизонта до горизонта. Вокруг стояло бесчисленное войско, способное перемолоть Бараггал и всех его защитников не один раз, даже не обращаясь к магии и силе Зелуса. А перед нею, чуть накренившись, замер окровавленный эшафот с шатром, перед которым начиналось главное. Момао стоял чуть в стороне, как будто готовился взлететь. С другой стороны шатра замер Рор, косясь в сторону мглистого чертога, словно собирался войти в него первым. Перед входом в шатер переливался слизью Фабоан, намереваясь сожрать все, что он только способен успеть сожрать. А на помост один за другим с криками «Я люблю Зелуса!» лезли безумные и счастливые люди. И Мом, Русатос-Сиатрис, Ярри и витающий среди них черно-алой тенью Веп резали и рвали их на части, сбрасывая тела туда, откуда вырастал черный замок.

И вдруг Брита заметила что-то новое. Очередные жертвы, забирающиеся на помост, не кричали. Их было не так много. Двадцать или тридцать. Они терялись в толпе, но когда подошла их очередь пролить свою кровь, они оказались чуть проворнее своих предшественников. И двигались они иначе. Быстро и гибко. Замелькали ножи. Пали Русатос, Ярри, Мом. Заклубился в огненных кольцах Веп. И когда Рор бросился с рычанием рвать наглецов, а Фабоан – пожирать их, Момао одним движением снес с помоста шатер.