Под ним ничего не было, кроме сверкающего трона и чудовища на нем. Зверя, сотканного из тьмы и мерзости. Зверь бился в невидимых объятиях, и черная кровь блестела на его груди.

Почему она не убивает его, подумала Брита и в тот же миг вспомнила.

«Сегодня первый день весны, Брита. Скоро. Не отходи от помоста далеко. Ты поможешь мне. Ты поймешь. Нужно принять».

И она приняла. Взяла в себя льющуюся волной ненависть и злобу. Вспомнила истерзанное лицо Аменса и взяла. Съела. Проглотила. На краткий миг, потому что уже начинала разрываться на части. Но этого хватило. Откуда-то из-за ее спины полилась вдруг странная, удивительная магия, сворачивая чудовище, обращая его против самого себя.

– Кама, – прошептала Брита.

Вместо чудовища на помосте оказался маленький и испуганный Зелус. И мелькнувший в воздухе клинок оборвал его жизнь. И в тот же миг все или почти все кончилось. Исчез черный замок, обратившись наваленной в заснеженном поле огромной горой гнилых костей – останков людей и скота. Исчезли мурсы, Рор, Фабоан, отметившись в сознании Бриты собственными именами. Одного она только не поняла, исчез ли Момао? И откуда донеслось гаснущее «ао», из нижней бездны или верхней?

Брита упала на колени. Ее выворотило тут же. Когда, шатаясь от слабости, она поднялась, то увидела посреди помоста худенькую изможденную дакитку, которую обнимали уцелевшие пять или шесть тайных воинов.

– Иди сюда! – махнула ей Эсокса.

– Нет, – сплюнула Брита. – Идите вы сюда. Не хочу стоять на мертвых.

И в этот миг задудели трубы, и огромное войско двинулось на Бараггал.

Из крохотной часовни, стоявшей между ним и холмом, вывалился худой, охваченный пламенем старик и забился в судорогах в талом снегу, чтобы сгореть без остатка.

– Магии нет, – прошептала Лава. – Совсем нет.

– Совсем? – удивился Литус, вглядываясь в сверкающие ряды войск, идущих к Бараггалу.

– Почти, – прошептала Ирис, ощупывая изгиб лука.

– Вот уж не думал, что мне не захочется сражаться, – пробормотал Джокус.

– Тем более что уже весна, – прошептал Игнис.

Где-то далеко, за горами Балтуту и Митуту, а может быть, и над ними, вдруг что-то ослепительно вспыхнуло. Так, что все, стоявшие у недостроенных башен угодников, на время ослепли.

– Один, два, три, – начала считать маленькая Ува.

– Ты что? – спросила Процелла.