И вот тогда я обратила взор на каменный пьедестал.

Прошедшие месяцы никак не отразились на Джованни. Все та же надменная гримаса, тонкие пальцы, отыгрывающие недовольную дробь на подлокотнике. Он гордо восседал на троне с накинутой на плечи мантией из волчьей белой шкуры, черная корона прикрывала лоб. Рубины в ней переливались в солнечном свете, что нельзя было сказать о затуманенных голубых глазах.

Придворный люд расступался перед нами. Благоухание, исходившее от лордов и леди, резало нос: я не переносила столь резких запахов апельсинового масла.

– Ну, здравствуй, Присцилла, – выбил знакомый голос почву из-под ног.

Мы остановились. Шумные переговоры тотчас стихли, и я медленно подняла взгляд по каменным ступеням. «Здравствуй» – это все, что он мог мне сказать? После того как подослал наемников, мечтающих о вознаграждении, и заставил меня бегать от них по лесам? После того, как вероломно приказал убить Хаку? «Здравствуй», – боль кольнула разум. Джованни не интересовал ни Демиан, ни прибывшая разношерстная свита – он смотрел только на меня. Презрение? Нет, было в этом что-то еще, подмазанное его дивной улыбкой, которая говорила: «Я знаю то, о чем ты даже не догадываешься».

Амон, было, открыл рот, но Джованни оборвал его:

– Бард, ты свободен, – маг лениво поднял запястье и указал Ерихону в сторону выхода. – Я знал, что ты не подведешь. Тебя уже ждут.

Какое-то мгновение я переваривала смысл услышанных слов, однако поведение барда окончательно меня сразило: он просто поклонился и ушел под перешептывания людей и злорадные ухмылки, спрятанные за шелковыми платками.

Скинув с себя тяжесть повисших в воздухе вопросов, Амон вышел вперед и встал возле закованных в броню мечников, охраняющих подход к ступеням.

– Мы пришли поговорить с тобой, Джованни, и дело не только в праве на трон. Хватит играть в игры: Берселия тонет в нищете, земли умирают, люди покидают свои дома, а с моря нас давит Песок. Северу как никогда нужен сильный правитель, и им должен быть я, – на мгновение зал окутала тишина, а лорд выжидающе подставил руку к подбородку. В его лице читался еле уловимый интерес, но это больше походило на скуку. – И меня поддерживают не только северяне, которых ты заклеймил мятежниками, – продолжил говорить Демиан под нарастающий гомон. – Со мной Юг, и даже люди гёто. И если ты не примешь наших условий, нам придется пойти на столицу войной.

Если Демиан и репетировал речь, то прозвучала она неубедительно, будто он только что ее придумал. Знать засмеялась, и даже слуги позволили себе мерзко захохотать вместе с помпезными лордами. Амону не хватило решимости в голосе, как и злости, которую тот испытывал, но почему-то скрывал.