Державная птица выдержала минутную драматическую паузу, а затем хриплым басом величественно отчеканила:

― Фашисты, коммунисты и педерасты.

― По-моему, ты путаешь термины, — нахмурился царь. — Да и почему именно так? Можно тогда еще исламских фундаменталистов вспомнить.

― Позвольте с вами не согласиться, Ваше Императорское Величество, — орел поднял одно крыло, как бы показывая важность изрекаемого. — Были исламские фашисты, исламские коммунисты и исламские педерасты, а четвертого не дано. Но разрешите, я продолжу. Дело в том, что ни один из конкурирующих видов не мог достигнуть компромисса со своими соперниками. Соблюдение прав одного из меньшинств автоматически приводило к нарушению прав и свобод двух остальных. О сером человеческом большинстве, разумеется, и вовсе никто не вспоминал, разве что в дни выборов. Одним словом, двести лет борьбы привели к неразрешимым противоречиям, которые закончились атомной войной.

После этой тирады наступила тягучая тишина. Олег с изумлением переваривал сказанное: мутанты, оказывается, были всегда…

― И, — спросил юноша, — чем они отличались от обычных людей? Двумя головами?

― Это уже третий вопрос, — промолвил орел, — а мы договаривались, что ты задашь только два.

― Ответь ему, — тоскливо произнес царь.

― Как прикажете, Ваше Императорское Величество, — птица повернула голову в сторону юноши и важно проговорила: — Мутации имели невидимый, внутримозговой характер. Поэтому выродок ничем не отличался от обычного сапиенса.

― Всё, нам пора, — сказал Александр Первый, — ты, молодой нуклеар, отныне принадлежишь клану Отшельника, из чьих рядов избирается шаман. В работе будь ретив, в делах исполнителен, неси службу честно…

― Подождите, — внезапно перебил наставления царя Олег, — не уходите.

От проявления такого явного неуважения орел издал негодующий клекот.

― Вы простите меня, пожалуйста, — заговорил скороговоркой юноша, — я вспомнил, вспомнил еще один вопрос, позвольте мне его задать. Это важно для меня. Ведь вы хотели освободиться и освободились. И я тоже очень хочу…

Император тяжело вздохнул, лицо его осунулось, посерело, сделалось безотрадно каменным.

― Какой наивный… — обреченно проговорил он. — Что ж, спрашивай.

― А что такое звук хлопка одной ладонью?

Царь улыбнулся — впервые за время беседы.

― Возможно, — задумчиво протянул он, — это…

В следующий миг царь отвесил Олегу звонкую оплеуху, отчего перед глазами юноши всеми цветами радуги замелькали с бешеной скоростью яркие круги, он покачнулся и рухнул наземь.

* * *