– Мясо гаруд?
– Иногда, но в основном людей или румелей. Хорошие, нежирные ломти мяса распределялись между разными рынками. Чтобы людям было что есть, чтобы в городе не начался голод. Наша культура позволяет употреблять в пищу мясо животных, так почему бы не делать то же самое с людьми?
Может быть, он лжет, просто чтобы порисоваться?
Джерид повернулся к Беллис, – судя по ее лицу, она была в шоке.
– Как такое вообще возможно? – еле выговорила культистка, но у Джерида в голове уже сложилась полная картина.
– Все просто на самом деле, – заговорил он. – Наша Нандзи ночами принимает другую форму и выходит на охоту. Она ловит граждан прямо на улицах. Они исчезают, не оставляя следов, и считаются пропавшими без вести, а не убитыми. Трупы она приносит Воланду. Он делает с ними то, что считает нужным. Потом они продают мясо бандитам, а те распределяют его между торговцами. В результате мы имеем город, населенный каннибалами поневоле.
– А мы однажды заподозрили, что вы не так умны. – Воланд получал явное удовольствие от его объяснений. Он встал, закатал рукава рубашки и подошел к прутьям клетки, оказавшись с Джеридом лицом к лицу. В нем была какая-то зловещая элегантность, глубокая погруженность в мысли, о которых Джериду тошно было подумать.
– Зачем вы убивали солдат? Вы же знали, что они помогают городу.
– У них хорошее мясо, его надолго хватает многим семьям.
– Где вы проводили черту? Женщины, дети?
– Мы никогда не брали детей, – с гордостью объявил Воланд.
– Не могли спокойно смотреть в их невинные лица? Совесть мучила? – предположил Джерид.
– Нет, слишком мало мяса, – ответил Воланд. – Смысла не было.
– Виллджамурский контракт, о котором вы упомянули, – он, случайно, не связан с императором Уртикой?
– Так вы его знаете! Он мой школьный приятель, мы с ним вместе учились в Виллджамуре. В те времена мне и в голову не приходило, что он когда-нибудь поднимется до канцлера, а уж до императора – и подавно.
– Так вы не из его культа?