D40 остановился рядом. Здание музея уже видно, оно на другой стороне площади, а я тут рассиживаюсь. Взгляд остановился на узкой полоске низкого фиолетового мха, разделяющей широкую дорогу. Последние цветы под порывами ветра роняют желтые лепестки на дорожное покрытие.
Сижу тут уже десять минут и смотрю на мох, не видя его…
— Вставай, S9.
— Не могу.
— Вставай.
— Коли обезболивающие.
«Защитник» быстро сделал инъекцию и стоит над душой — ждет, когда я поднимусь на ноги… А я жду, когда обезболивающее подействует. Что-то мне мешает в музей войти… Слишком много там того, что исчезло под нашими лучами, того, что растоптали наши сапоги, задушили наши руки… Черт, о чем я только думаю!
— Ладно, идем… Дай руку.
Центральный вход в музей — ртутное озеро, поставленное на ребро вертикальной плоскости — стоишь перед ним, а будто летишь и смотришь на него сверху. Это как бы врата в иное пространство… Здание просто огромно, здесь можно бродить неделями… Разрешил андроиду отпустить Кота…
— Веди в залы, где новая техника.
Кот неуверенно пробует землю подгибающимися лапами…
— А на медведей посмотреть не хотите?
— Их внутренности нам не подходят, так что можно это пропустить.
— Что за потребительский подход? Все равно мимо будем проходить — все начинается с начала — с древнего мира. Нам в другой вход.
Идем по каким-то закоулкам. Похоже, Кот ведет к другому корпусу.
Мы торопимся, но я и по сторонам посмотреть успеваю. Кот завел нас с севера, и экспозиция соответствующая. Белый медведь стоит на прозрачном постаменте в центре полярного зала. Не знаю, что за мастера над ним потрудились?.. Полное ощущение, что он еще дышит… В этом звере как-то сочетается и сила, и жестокость и благородство. В его глазах застыла сосредоточенность охотника — безразличного ко всему окружающему — сосредоточенность на жертве… Это олицетворение
— Кот, получается, что твой вид в настоящие время — единственные хищники на планете.
— Ты лучше на этих посмотри…
— Лошади — гордые животные… Раньше под седлами древних воинов они бросались на копья.