Держась за горло, словно так можно было уменьшить боль, он вдруг нащупал веревочный шнурок у себя на шее и в первый раз с тех пор, как шагнул во Врата, вспомнил про амулет Нехневен. Вытянул его, небольшой, в ширину около трех пальцев, холодный на ощупь. Он был выполнен в форме глаза в бронзовой оправе. Безделушка, и, судя по всему, совершенно бесполезная. Во всяком случае, пока Рольван не видел никаких признаков того, что амулет действует. Пожалуй – он слабо улыбнулся и закрыл глаза, уплывая наконец-то в сон, – истинным подарком богини был вовсе не этот кусок металла, а поцелуй. Невероятное ощущение, хотя расскажи он кому-нибудь в Эбраке, что его целовала языческая богиня… и что он носит на груди ее амулет… да разве можно объяснить, разве передать, как безумно, как чудовищно прекрасна эта женщина, кем бы она ни была?

Утром он с трудом приподнял голову – казалась, она увеличилась в несколько раз и готова расколоться. Ома кашляла не переставая. Идти никуда не хотелось, не хотелось даже шевелиться, но остаться здесь обозначало бы верную смерть, и Рольван заставил себя подняться на ноги. Его одежда все еще оставалась влажной, зато белый меховой костюм ангелицы совершенно высох.

Они выбрались из пещеры в белый свет холодного утра и побрели дальше. Ома кашляла, держась за грудь. Ее щеки были пунцовыми, а рука, когда она хваталась за Рольвана в поисках поддержки, обжигала огнем. Она не упиралась и не жаловалась, послушно ковыляла вперед, словно не сомневалась в его способности вывести их обоих – куда? От ее бездумной доверчивости хотелось рыдать, но именно эта доверчивость и не позволяла Рольвану сдаться.

Пирамиды остроконечных скал то сходились вплотную, и тогда приходилось карабкаться вверх, не зная, найдется ли в следующий миг, куда поставить ногу, то расступались, открывая заросшие деревьями ущелья. Среди незнакомой растительности Рольван со странным облегчением узнавал домашние, почти родные орешник и терновник, а отрывшейся вдруг узкой долине – необыкновенно низкие, разветвленные и перекрученные кедры.

Незамерзающий бурный поток ниспадал с гор, проложив посередине долины глубокое русло. Кедры клонились к нему, протягивая кривые ветви и такие же кривые, торчащие из земли корни. Короткий местный день уже близился к середине. Ома спотыкалась на каждом шагу, казалось удивительным, как она еще держится на ногах. Нужно было дать ей отдохнуть, хоть немного, даже если потом ее придется нести на руках.

– Остановимся здесь, – сказал Рольван, неловко скатившись с неровного уступа вниз и обернувшись, чтобы помочь ей спуститься следом.