– Поменяться, – сквозь зубы процедил лаонец. – Он выпускает из перстня своего марида, я отдаю Силу. Он чуть не выдоил меня вконец, подлый старый хорек…

– Что творится на берегу? – хмуро спросила Ситт-Зубейда.

Зарево медленно затухало, набухая дымной тучей.

– Марид подрался с аждахаком, – слабым голосом пояснил Якзан и чихнул. – И, естественно, победил.

– Откуда там взялся аждахак, во имя Милостивого?

– Из реки…

– Что?! А где Мараджил и ее воины?

Лаонец поднял на нее большие желтые глаза. Ситт-Зубейда сглотнула.

Якзан слабо улыбнулся:

– Змей шел за ней давно. Теперь настал его час. Нельзя нарушать законы гостеприимства, нельзя убивать тех, с кем делил хлеб, воду и огонь. А госпожа Мараджил велела убить семью рыбака. Не стоило ей отдавать этот приказ, она осталась беззащитной перед змеем, и змей этим воспользовался. Иногда возмездие настигает вас, смертных, еще в этой жизни…

Ситт-Зубейда молча поднялась и пошла к воротам, не обращая внимания на жалобные вскрики детей и старой Зайнаб.

И что же она увидела…

Над местом, где глаза привычно находили деревянные мостки, клубился дым. Мостки выгорели дотла, словно сухой камыш в поле.

Осознав, что торчащие повсюду из земли черные обрубки – это не корни и не стебли травы, Ситт-Зубейда перегнулась и извергла из себя съеденное.

Занавесив рукавом абайи нос и рот, она поплелась обратно. Во рту смердил вкус желчи и рвоты. Вонь горелой человеческой плоти пропитала кожу, одежду и волосы. Из глаз, оказывается, текли слезы.

Якзан сидел на ступеньках крыльца, все так же растирая кроваво-фиолетовые запястья. Ситт-Зубейда села рядом и запустила пальцы в волосы: оказывается, она выбежала за ворота без покрывала.

– Где семья рыбака?.. На острове? – вдруг поинтересовалась Зубейда.

Лаонец молча покивал мокрой облипшей головой.

– Куда же нам теперь идти… – подивилась в смрадный воздух она.

– Навстречу халифу, – устало отозвался Якзан.