Вдруг откуда-то послышались громкие крики и звон оружия. Принц сел на пол и разрыдался:

– Я не виноват, я ни в чем не виноват, подлые Амириды обманули меня, оооо…

Бедуин метнулся вперед по коридору – здесь крики слышались тише, видимо, дворец штурмовали не с этой стороны. За тонкой кирпичной стеной слышалось мерное влажное шлепанье и постукивание – колесо. Водяное колесо, поднимающее воду во дворец, било плицами по реке. Река! Надо выбираться на берег!

В соседней комнате послышались шорохи и хихиканье. Абу-аль-Хайджа рванул туда – с обнаженным мечом.

– Стоять, во имя Всевышнего!

От него порскнули, как тараканы. А прямо перед острием меча застыл жирный евнух. Вглядевшись в студенистое, брыластое лицо, Абу-аль-Хайджа вспомнил прозвище – Круглолицый. Точно, Фаик Круглолицый.

– Всевышний послал нам тебя, о Фаик! – жалостно заголосил подоспевший Ибрахим. – Скажи нам, во имя Всевышнего и его возлюбленного посланника, что это за крики и каково наше положение?

Евнух замялся. Абу-аль-Хайджа не отвел меча. Приглядевшись, он увидел у Фаика под рукой пузатый хрустальный кувшин – слуга явно опасался расколотить ценную добычу, оттого и мешкал.

– Убит начальник полиции, – тоненько просипел евнух. – Джунгары отрубили ему голову, а тело приколотили к деревянному щиту и спустили вниз по реке.

– Ах! Ах! – принялся задыхаться Ибрахим и, прихватив ладонью сердце, снова попытался осесть на пол.

– Мне нужен ключ от любых ворот, – жестко сказал бедуин.

И гаркнул на жмущегося к стене невольника – тот так и не успел свернуть яркий парсидский ковер:

– Ну-ка, давай сюда свою джуббу!

И потянул с плеч полосатый бишт – слишком заметный, бело-голубой. Нужно переодеться слугами и бежать через любые открытые двери!

Раб дрожащими руками протянул грубую шерстяную накидку. И сноровисто, заискивающе улыбаясь, прибрал валявшийся на полу роскошный бишт.

Где-то в соседних дворах загрохотало, заржали лошади. Грубые голоса орали:

– Взять их! Приказ Повелителя – мародеров на сук! Всех в петли!!!

В глазах Фаика метнулся кромешный ужас – и евнух решился. Он отшвырнул кувшин – тот разлетелся мельчайшим градом сверкающих осколков – выхватил меч и срывающимся, петушиным голосом заверещал:

– В ножи, братья! Схватим подлого изменника! Покончим с врагом нашего истинного господина аль-Мамуна!

На них тут же бросились. Абу-аль-Хайджа отбивался от неумелых тычков намотанной на руку джуббой. Потом пырнул кого-то в живот, человек захлебнулся в тоненьком визге, и нападавшие обратились в бегство.