В листве хрипло заорала птица, забила крыльями. Золотисто-синие веки кахраманы дрогнули, и она быстро посмотрела за спину джунгару.

Элбег обернулся.

Там мялся чернокожий мальчишка – курчавый, в простой белой рубашке.

– Говори, – холодно приказала женщина, зазвенев браслетами под абайей.

– Увы нам, – затоптался арапчонок. – Кругломордый Фаик с комнатными хадимами отрезали им головы и сейчас несут их к Павильону Совершенства Хайзуран.

Из-под черной ткани показалась черная же тонкая рука с кроваво-красными ногтями.

Браслет сверкнул в воздухе и упал в траву у босых ног мальчика.

Большие темные глаза на закрытом покрывалом лице закрылись и открылись, как крылья бабочки.

Джунгар пробормотал:

– Проклятье…

– Убийцы благородных мужей будут распяты на стенах, – спокойно проговорила госпожа Анис-аль-Джалис. – Тела принца и шейха таглиб воссоединятся с нечестиво отнятыми головами и вечером будут погребены на дворцовом кладбище среди достойных. Передайте нашему господину аль-Мамуну, что ас-Сурайа будет готова к встрече владыки и большому приему через неделю. Нам придется отмыть много полов и стен и приобрести много невольников, невольниц, утвари и ковров. Средства для покупки мы изыщем, пусть наш господин спокойно наслаждается плодами изобилия и благоденствия. Йан-нат-аль-Ариф последние месяцы стоял заброшенный, и мы не успеем приготовить тамошние покои. Да буду я жертвой за халифа аль-Мамуна! Для Великой госпожи и ее драгоценных сыновей я велю убрать Райский дворец.

И кахрамана склонилась в церемонном, выверенном во всех движениях поклоне.

Из разбитых лавок тянулись на грязь мостовых длинные цветные нитки. Пряжу выволакивали, не чинясь, и она наматывалась на столбы галерей, взметывалась порывами ветра на изломанных лотках, трепалась с балконов.

Тарег сидел на грязных, заваленных сине-зелеными, истоптанными нитями ступенях. Покосившиеся двери у него за спиной хлопали и скрипели под ветром.

Над рыночной площадью горел под солнцем ослепительный бюрюзовый купол дворца.

– Элбег к тебе, Сейид, – почтительно зашептали под руку.

Джунгар не стал размениваться на пустые слова:

– Я опоздал, Повелитель. Их убили.

– Кто? – отсутствующим голосом спросил нерегиль.