Тревожные размышления стража прервал резкий голос киберкона: "Внимание! Звонок по закрытому каналу! Внимание! Звонок по закрытому каналу!"

— Да что за день сегодня такой, — пробормотал Ионов.

Немного помешкав, он приказал киберкону включить слабый свет и перевести вызов на кухонный ультранет. Зеркало, встроенное в стенку над посудомоечной машиной подернулось синеватой рябью и в нем появился Приморский. На первый взгляд выглядел он как обычно: холеный, самоуверенный, немного надменный. Однако Ионов заметил синеющие одутловатости под глазами Верховного мага, что говорило как минимум о сутках, проведенных без сна.

— Приветствую тебя, товарищ вермаг, — сказал куратор.

— И тебе доброй ночи, Петр Георгиевич, не спишь?

— Да, Андрей Иванович, не спится что‑то, — устало произнес Ионов.

— Я так и думал, — сощурившись, Приморский внимательно посмотрел на собеседника, — сдается мне, терзаешь ты себя почем зря, Петр Георгиевич. Я вот тут на днях собираюсь в Москву на пару — тройку месяцев перекочевать. Сам знаешь у нас, Верховных, нет постоянной резиденции, быть неприкаянными скитальцами на Родной земле наш добровольный крест, так сказать. Ведь у каждого есть свой крест, так ведь, Петр Георгиевич?

Ионов почувствовал дискомфорт внутри, будто проглотил что‑то горькое и колючее:

— Да, товарищ вермаг, к сожалению, это так.

— Так‑то оно так, но, главное не взваливать на себя того, что не приносит пользы обществу и тебе самому, — взгляд Приморского чуть смягчился, — так вот, я скоро в Москву перееду, и, может, мы с тобой встретимся в "Основе". Тряхнем стариной, так сказать, сыграем в Новосибирского двуджокерного, пропустим по рюмочке, вспомним былое. Как ты к этому относишься?

— Я подумаю, Андрей Иванович.

— Хорошо, — Приморский улыбнулся, что бывало крайне редко, — однако я ведь звоню тебе не для того, чтобы известить о своем прибытии. Хочу тебя порадовать и огорчить одновременно. Я, конечно, мог бы тебя и не информировать, ты у нас почти пенсионер, почетный, между прочим, пенсионер…

Ионов внутренне напрягся. Скорее по привычке, нежели от ожидания услышать что‑то неприятное.

— Но сначала хочу поздравить тебя с успешным завершением Кашинских чтений, ты молодец, выдержал… — Верховный маг потупился, превратившись на мгновение в уставшего тысячелетнего старика, а затем взгляд его вновь приобрел остроту и силу.

— Я весь внимание, товарищ вермаг, — сказал Ионов, которому вдруг стало непереносимо ждать.

Наступила томительная пауза. Приморский сверлил глазами куратора, будто жаждал ухватить что‑то внутри подчиненного — ухватить и вытащить наружу, чтобы раздавить, растоптать, уничтожить. Сделать больно, но скорее не из злого умысла, а как хирург, режущий живую плоть во имя спасения пациента.