– Красавец, – похвалил Ражный и весь обратный путь до парадного подъезда, потом до двора, где стояла «Нива», гадал, с чего это Колеватый проявляет к нему внимание: сочувствует, как однополчанин, или тоскует?

У машины крутились мальчишки, дразнили веточкой волка, просунув ее в щель над стеклом. Молчун смотрел на них печально и скорбно, стоя лапами в земле.

Генерал кышкнул на них и сам заглянул в кабину.

– И с этого шкуру сдерешь? – спросил, намекая на полученный после поединка утешительный подарок.

– Когда-нибудь, – пообещал Ражный, садясь за руль. – Если раньше с меня не снимут…

– Матерый волчара!..

– Это не волчара.

– Но и не пес.

– И не пес…

– А кто?

– Канис сапиенс. – Ражный запустил двигатель.

– Понятно, – обронил Колеватый и, склонившись, снял фуражку, всунул голову сквозь опущенное стекло. – Ражный, научи драть шкуру? В долгу не останусь.

– В коммерческих структурах научат. Или в Росвооружении.

Он вытащил голову, установил на ней свой потешный убор.

– Счастливо дровец порубить!

Волк смотрел на него так же печально, как на мальчишек, и долго провожал взглядом, пока машина не влилась в поток, ревущий вдоль водного потока Москвы-реки…

Калик с известием явился, как всегда, неожиданно, и не в пример другим, был печальным и немногословным, может, оттого, что приносил поруки нерадостные, суровые – приглашения на Судный Пир.

Ехать на Валдай Ражный решил немедля, наутро же и стал готовиться в дорогу. Зависимых душ и долгов не оставалось, заботы по хозяйству на базе он взвалил на Карпенко и от греха подальше разобрал прави́ло на повети: выпустил песок из мешков, смотал веревки, снял блоки со сторожками и спрятал все в разные потаенные места. Прошел всю территорию, поговорил с гончаками в вольере и в последнюю очередь пошел на могилу отца. Удерживаясь от соблазна прикоснуться к камню, постоял возле него в поклоне аракса – на одном колене, попросил:

– Сила есть. Дай мужества выстоять в Судной Роще.

Как и тогда, семь лет назад, он приехал в Валдайское Урочище и в первый день решил не объявляться, бросив «Ниву» на дальних подступах, возле деревни. Дальше он пошел пешком, и примета была добрая: едва ступил на дорогу, как пошел осенний ветреный дождь…