– Здравствуй, инок, – сухо произнес Ражный. – Я внук Ерофея…

– Да узнал, – откашлявшись, прогудел Гайдамак. – По голосу узнал… Кого звал-то?

– Ты волка не видел?

– Вон там что-то в кустах шевелилось. – Инок указал крючковатым пальцем. – Может, волк, а может, человек… Но ты же не за волком сюда пришел?

Ражный отмолчался, всматриваясь в кусты. Гайдамак напирать не стал, но уязвил с другой стороны:

– Слыхал я, со Скифом сходился на ристалище?

– Было дело…

– Что это боярин молодых араксов с иноками сводить начал? – будто бы осудил Гайдамак. – Воля, конечно, его, да ведь не по правде так… Но главное, ты в кулачном его взял. И он от такого поражения до сих пор отойти не может, пластом лежит.

Показалось, будто обрадовать хотел инок, однако не заметил интереса и будто подломился.

– Ты прости меня, внук Ерофеев, – сказал, не подымая тяжелых бровей. – Правнучку лишил судьбы женской и тебя – невесты… Сотни раз выходил на ристалища, таких дошлых поединщиков ломал, таких ретивых бойцов в бараний рог гнул. И чем больше видел ярости в сопернике, тем беспощадней становился… И с тобой так же обошелся… Обездолил правнучку. Посмотрю на нее – болит сердце… Послушай меня, аракс, обиды прежней не держи, пойди к ней. Или был уже?

– Мне завтра в Судной Роще стоять, – в ответ на покаяние признался Ражный.

Гайдамак опустил плечи, ссутулился.

– Невеселая у тебя дорога нынче… А знаешь, за что ответ держать?

– Знаю…

Инок снова показал на кусты.

– Там видел волка… Думал, собака такая, ночью-то все кошки серы… Какой-то человек подманил его, взял на поводок и увел.

– Не может быть! – вырвалось у Ражного.

– Да как не может?.. Может.

Ражного внезапно осенило: Молчуна приманил Герой! Никто больше не смог бы увести его за собой.

Презрев дороги, Ражный пошел через леса, напрямую к строящемуся газопроводу, и незаметно перешел на бег. Он не заботился об ориентации и направлении, зная, что миновать траншею с трубами невозможно, в какую бы сторону ни шел; она, как граница, окружала любое пространство, где жили люди.