– Что же это творится, господи?! Если при власти, так разговаривай, как положено! А то как фашист!.. Отпусти-ка его! Сейчас же отпусти!..

Еще минута, и они бы вцепились в волосы – уже тянулись крючковатыми руками, и жалобные причитания насыщались угрозой. Савватеев оттолкнул от себя егеря, вытер о траву ладонь, испачканую чужим потом.

– После эксгумации зарою вместо трупа, понял?

Старухи отступили, но все еще продолжали кричать, стоя на пути:

– Гестапо! Тебе только людей мучить, изверг! Не власть, а бандиты, зверье! Никуда не пойдем! Хоть убей! Понятых он взял! Видали?!..

– В наручниках уведу! – Савватеев равнодушно обогнул старух по обочине и пошел вперед.

Он всегда тяготился особыми полномочиями и, когда приходилось применять их, сильно страдал потом и как всегда мучился от бессонницы. Но в интересах государства это приходилось делать, несмотря на собственные чувства и муки совести.

Сейчас он ужаснулся, представив себе, как надевает наручники на сморщенные запястья старух, однако только стиснул зубы. А они, немощные и беззащитные, женским своим чутьем уловили угрозу и хоть с ворчанием, да поплелись следом.

Если бы от них, как понятых, потребовали подтвердить детали эксгумации в суде, они бы подтвердили, поскольку судья, также наделенный особыми полномочиями, сломает их в два счета…

Оставленные для охраны бойцы откровенно спали на солнышке, расстелив брезент, а медик расхаживал возле захоронения, по-зековски заложив руки назад.

– Олег Иванович! – кинулся он навстречу. – Послушайте меня! Я вспомнил. Иногда камни ставят на могилу как заклятие! Чтоб никто не потревожил праха. У меня был случай!..

– Все это мистика, доктор! – оборвал его Савватеев, выдергивая брезент из-под бойцов. – Подъем!

– В это можно верить или не верить, но есть же общеизвестные факты! У меня нехорошее предчувствие… Отчего-то же сгорела электроника?

– Вы оба сошли с ума!

– Кто – оба?

– Со своим коллегой! Везде вас током бьет, шаровые молнии летают… По возвращении – обоих на покой. А сейчас исполняйте свои обязанности.

Эксперт тяжко вздохнул и развел руками:

– Как хотите. Но я вас предупреждал…

Савватеев позвал понятых, оставленных на дороге, а егеря велел поставить рядом с могилой. После неудавшегося побега Карпенко налился мрачной ненавистью и шел, не поднимая головы, тут же несколько оживился, огляделся и настороженно замер, обняв сосну, к стволу которой был прикован.

– Что, узнал место? – насмешливо спросил Савватеев и толкнул его плечом: – Или темно было, когда зарывали?