Час спустя Ольга разгладила кожу на груди молодого человека, затоптанного второго дня ходунками – родного брата Лидочки. Чучело было готово, но не нравилось Свешниковой.

Не было в нём какого-то благородного безумия. Ольга схватила ножницы, решительно вспорола ему шею и со словами «Так дело не пойдёт!» начала вытаскивать вату и опилки. Схватила зубами себя за руку, рванула кожу: на запястье появились алые капли крови. Ольга вытерла руку о вату и затолкала ее назад. Сделала пару стежков. Чучело на глазах преображалось: в нём появилась стать и даже особый хищный взгляд.

Оно начало медленно протягивать к Ольге руки.

– Объявляю вальс! – громко сказала девушка и положила ладонь на плечо чучела.

Чёрные тени в такт танцевали на стенах.

* * *

Зимнее солнце вставало всё позже, Ольга работала ночами и совсем перестала его замечать. Ей казалось, мир заполнила бархатная тьма. Теперь она знала все её оттенки, умела говорить с ней, радовалась её обществу. Это было совсем не страшно и очень интересно. Жизнь в городе еще теплилась, но Ольгу она теперь мало интересовала.

Её волновало другое. Источник темной силы будто иссякал, что-то мешало её воцарению. Весы замерли в зыбком равновесии. Ни туда – ни сюда. А Ольга теперь знала свою сторону. Вот и этот гвардеец – кто он будет? Защитник своей невесты или её погибель? Ольге было всё равно, но чёрные язычки так забавно лизали ей руки.

Всего-то одна капелька из пальца. Пусть у них будет так же, как было у неё. Митя, мама… Это справедливо. Никто не будет счастлив, никто не спасётся.

Никто.

Ольга задремала к утру, но выспаться снова не удалось: разбудил стук в дверь.

– Кого ещё нелёгкая принесла…

Ольга накинула поверх костюма халат, пригладила волосы и с лампой в руках спустилась к дверям.

На улице ждали двое солдат. Рядом лежали носилки, в них – кто-то неподвижный, в холщовом мешке.

– Доброй ночи, барышня. Мы к таксидермисту Свешникову.

– Отец спит. Он двадцать часов работал, будить не стану – даже не просите. – Патрульные переглянулись. – Но могу принять тело, если поможете отнести в подвал. – Ольга показала на носилки. – А завтра отец с ним разберётся.

Патрульные кивнули. Сначала друг другу, потом – Ольге.

– Вы только передайте, что это хороший парень. Герой, можно сказать.

– Для меня это не имеет значения, – Ольга осеклась, прикинув, не сболтнула ли лишнего. Зачем кому-нибудь знать, что последнее чучело таксидермист Свешников закончил в августе, а она – два часа назад.

– И всё же. Он герой, барышня. Знаете, если город переживёт зиму – это всё благодаря ему. Их вообще-то трое было, но вернулся только он. Дополз, вернее. Они знали, что на смерть идут. Зелёные совсем, их ведь и не просил никто. Эх, юность-дурость. Месяц лежал, уже думали, выкарабкается. Но нет…