Июль принес с собой жару и пыль. Плавились на солнце забытые во дворах детьми резиновые игрушки, высыхала и ломалась в руках трава, прятались в тени цепные собаки, а слова, вечно шныряющие под ногами, будто растворились в знойном мареве улиц.

У Агаты ничего не клеилось, раз за разом она вчитывалась в собственные выписки из книг, перепечатывала нужные статьи, погружалась в исследования архаизмов и лексических значений слов, записывала приходящие в голову идеи, но – ничего, пусто. Теория складываться не хотела, слово не выкристаллизовывалось.

Гроза пришла неожиданно. Еще с утра небо расчерчивали только узкие перья облаков, но уже к обеду их стало больше, а в городок со стороны юго-востока потекла влажная духота. Спустя пару часов на улице потемнело, а вдалеке послышались раскаты грома, словно посыпались на жестяную крышу опадающие яблоки.

В дверь неожиданно затарабанили, оглушающе, с юношеским напором и силой.

– Агата! Агата! Мисс Линделл! – раздался мальчишеский голос за порогом.

Женщина распахнула окно, высовываясь по пояс.

– Джереми? Что случилось?

Мальчишка тут же подскочил к окну.

– Агата, там мистер Тадеуш! У него… кажется, удар.

Внутри похолодело. Отец Марека? Не может быть.

Отвечая на незаданный вопрос, Джереми протараторил:

– Он сегодня телеграмму получил. Вроде из полка, в котором его сын служит. Говорят, сын ранен. У него сейчас доктор, то есть у мистера Тадеуша дома. А я знаю, что вы за него волнуетесь, вот я и заскочил сказать.

– Спасибо, Джереми, – побелевшими губами произнесла Агата. – Я… я сейчас иду.

Она дала себе пять секунд на бессмысленное созерцание стены, затем кинулась в ванную, сгребла в сумку все лекарства, что у нее были – да, там медик, но вдруг, на всякий случай, – и, наскоро сунув ноги в туфли, выскочила за дверь.

Подбежала она к зеленой ограде, когда отца Марека уже выносили на одеяле сердобольные соседи, чтобы погрузить в пикап и довезти до больницы. Рядом суетился частный врач, по счастью, живущий через дом. Агата подскочила к старику.

– Мистер Тадеуш?

Тот был в сознании, дышал тяжело, с короткими всхрипами. На бледной коже отчетливо проступали синие вены.

– Агата, – прошептал он, медленно поворачивая голову – Там… на столе… телеграмма. Прочти.

– Я поеду с вами.

– Не надо. Мальчики сп… справятся.