Странно, но чувство горечи, испытанное мною в этот момент, неприятно поразило меня. Я был уверен, что давно уже привык к подобному и моя душа, как облаченный в доспехи средневековый рыцарь, неуязвима для подобных выпадов. Но доспехи эти оказались не столь прочными. Если бы на месте Лидии Мерсен стояла любая другая женщина… Но другой не было. И именно это меня задело. Уж от Ольгерта Тарна эта женщина наверняка руку не отдергивала. А ведь Совет дает добро на проведение чистки! А мы солдаты! Мы всего лишь исполнители!

Кто-то взял из моих рук пальто, и, словно издалека, до меня долетел тихий шепот:

— А жаль, что вы не захотели меня выслушать. В Совете столько всего интересного происходит… И в Чистке тоже…

Словно в замедленном проявлении пленки передо мной появилось лицо Марка.

Лидии Мерсен рядом уже не было. Когда и каким образом она удалилась, я даже не заметил. Вот она стояла, и теперь уже ее нет.

— …Жаль, что вы не захотели меня выслушать, — вновь произнес Марк, надевая пальто. — Вы боитесь позволить кому-нибудь использовать себя, а ведь даже не подозреваете, что вас уже давно все используют…

Марк продолжал что-то говорить, но я не слушал его. Перед моими глазами вновь был Хамеон. А в ушах звучали слова Терри: «Совету нужна была эта чистка…»

— Пойдем, — тихо сказал я Марку и направился в свою самую дальнюю комнату.

Туда, где я обычно уединялся, когда на душе становилось невыносимо мерзко.

Глава 4

Глава 4

Мой личный кабинет. Нет, на кабинет эта комната походила меньше всего.

Здесь стояли только большой широкий диван, старый письменный стол, которым я никогда не пользовался, и стул. Комната была совсем маленькой, три на три. Для меня она служила некой своеобразной отдушиной. Я иногда закрывался здесь, ложился на диван и долго изучал трещины штукатурки на потолке, совершенно ни о чем не думая. И так вот, лежа часа два или три, я отстранялся от всего окружающего меня мира и как бы очищался от чего-то неприятного, мерзкого и липкого. Эти два-три часа мои мысли витали очень далеко от реальности, рисуя в своем воображении совсем иной мир, где светлого было значительно больше, чем темного. Там не было крови, там не было Чистки. Там были живы Лок и другие ребята, умершие лишь потому, что так хотел Совет.

Пройдя в комнату, я упал на диван и привычно уставился в потолок. Трещин там прибавилось. Я сразу же выделил новые линии среди общего витиеватого рисунка. Но сейчас мне некогда было их изучать. Предстоял разговор, и, насколько я понимал, разговор серьезный.

Марк, не дожидаясь моего приглашения, сам взял стул и сел на него.