– Тогда позвольте дать вам совет – а то, как я вижу, поезд голубой линии на подходе. Загляните в себя, откройтесь госпоже – и, возможно, ваши нынешние горести покажутся вам несущественными. Мой господин говорит мне, что она никогда не отнимала от вас своей длани. Если вы решите остаться под ее покровительством, то, вероятно, спустя некоторое время мелкие заботы смертных предстанут перед вами в истинном свете – то есть мелкой, не стоящей вашего внимания суетой. Удачи!

Он хотел развернуться и пойти к вагону, но она схватила его за руку – прямо как он ее некоторое время назад.

– Подождите! А как ее зовут?

Гераки заколебался:

– Избранный сам должен заслужить высшее знание. Только обычным верующим говорят имя божества без предварительного испытания.

Но что-то в ее лице, похоже, тронуло Гераки, и он добавил:

– Фрейя.

– Фрейя, – произнесла Мэй.

Имя богини излучало силу.

– Думайте о ней, – мягко сказал Гераки. – Не о мужчине, который разбил вам сердце.

Он затерялся в толпе, а Мэй стояла неподвижно еще пару минут. А потом направилась к лестнице, ведущей на улицу. Она раз за разом повторяла имя богини и размышляла: а что, если Гераки – будь он трижды безумцем! – прав? Когда жизнь в родительском доме сделалась невыносимой, Мэй обрела новое предназначение – службу в армии. Возможно, сейчас, посреди дикой кутерьмы с неразделенной любовью, она из-за растрепанных чувств не видит своего призвания? Возможно, служба богине откроет перед ней нечто немыслимое, неизведанное? А почему бы и нет? Мэй вздрогнула: а с Морриган ей было совсем нелегко!

Но с Фрейей все было по-другому. В любом случае легких и быстрых решений в ее ситуации нет. Она оказалась дома и наконец осознала: что бы там Гераки ни говорил о «суете», власть Джастина над ее сердцем безраздельна. В аркадийской глуши Фрейя наполнила Мэй беспредельной радостью, но такую же силу имели и раздумья о Джастине здесь и сейчас. И от этих мыслей было не так просто отвертеться.

А вечером Джастин заявился к ней домой, и все донельзя усложнилось.

Она глазам своим не поверила, когда экран в спальне показал Джастина, который маячил у входа. Он ведь должен быть на ужине у Лусиана! Но нет, стоял и смотрел в глазок камеры домофона, ждал, когда она откроет. Вообще-то чип позволял ему пройти сразу к ее квартире: Мэй прописала такое право для него и еще пары человек в домашней системе безопасности. Интересно, почему он этим не воспользовался? Боится? А чего? После их последнего разговора как раз это и требовалось: просто договорить начистоту. Одним словом, зря он боялся. Мэй пустила его. Сердце бешено колотилось, она считала секунды: вот он идет по лестнице, вот сейчас позвонит… Предназначение, говорите? Высокое призвание? Мелкие человеческие заботы? Помилуйте! Все это тут же вылетело у нее из головы. Она снова чувствовала себя школьницей: подскочила к зеркалу, торопливо пригладила растрепанные волосы. Выглядит она сегодня как обычно, но разве это важно? Он пришел к ней! Сам!