– В моей голове началось некоторое прояснение, – сказал он, стараясь изо всех сил изобразить раскаяние. – Я вспоминаю нашу прошлую жизнь… В общем, я не хотел бы к ней возвращаться.

– А если дать тебе автомат? – вопросительно произнёс Игорь. – Да поставить за спиной вооружённых сообщников?

– Не нужны мне ни автомат, ни сообщники. Лучше работать, чем ползать на брюхе с оружием. И я не хочу никакого насилия. До меня только сейчас стало доходить, что значит жить по-человечески.

Собрав хворост, Игорь свалил его возле костра.

– Ты помнишь, года два назад в ратуше, у камина, в нашей мужской компании возник разговор о причинах гибели человеческой цивилизации? – спросил Уиллис.

– Ну, как же, прекрасно помню. Свенсен тогда очень доходчиво всё объяснил. Он говорил, что люди истратили основной свой потенциал на войны с себе подобными, а его надо было обратить на защиту от планетарных катаклизмов.

– Я долго размышлял над его словами и пришёл к выводу, что первопричина гибели человечества лежит ещё глубже.

– В чём же её суть?

– В отсутствии духовного роста человеческой цивилизации. Вспомни: происходил технический прогресс, развивалась научная мысль, накапливались различные материальные ценности, во многих странах повышался уровень жизненных благ, а духовность – в целом, я не беру отдельные личности – как бы застыла на месте. К примеру, чем основная масса человечества начала двадцать первого века отличалась от своих предшественников из века девятнадцатого?

– Чем отличалась? – Игорь задумался. – На мой взгляд, меньшей набожностью и большей агрессивностью.

– Обрати внимание: ты говоришь даже не о застое духовности, а об упадке её. Вот она – первопричина! Из-за этого же погиб и Древний Рим!

– Но если бы человечество развивалось духовно, то рано или поздно оно приблизилось бы к Божественному Промыслу!

– И в этом было бы его спасение! И был бы отражён удар из космоса!

– Джон, ты хочешь во главу угла поставить духовное развитие Нью-Росса?!

– И духовное, и материальное – в равной мере. И тогда мы избежим ложного пути, по которому шла предыдущая цивилизация.

– Боюсь, все мы станем святошами.

– Вовсе нет. Святоша, как ты выразился, – это кто-то вроде чиновника от религии, официальный её представитель. А я бы хотел, чтобы мы прониклись Промыслом Божьим, стали частицей его, не отклоняясь от него ни на йоту, и стали тем совершенством, которое задумывалось изначально. Ну если не мы, то наши дети и внуки. Высокая духовность ещё больше объединила бы всё наше общество, превратила бы его в единый сообщающийся умственный организм и одновременно каждого отдельного индивидуума сделала бы в тысячу раз могущественней, позволила бы ему решать если не все, то многие материальные и природные проблемы усилием одной лишь мысли.