22.3. Сон Гая Травкина

22.3. Сон Гая Травкина

– Сколько звёзд! – Гай привалился к тонким трубкам поручней, ограничивавших обзорную площадку «Яркой Иглы», высочайшего небоскрёба Планурум Дуо. – Только посмотри, как они сияют…

Его спутница тонко взвизгнула, прижимаясь к стенке гравилифта, и жалобно заявила:

– Блэки, милый, пойдём вниз… Мне здесь не нравится! Ветер…

– Да, и ветер! Пусть сильнее дует ветер! – Травкин поднял к небесам счастливое лицо, и раскинул руки, подставив ладони упругим струям воздушных течений. – А ещё можно дунуть моей новой смеси… И полетать.

Рыжеволосая наморщила носик, и брезгливо заявила:

– Ну, нет, дорогой, травиться какой-то там органикой я не собираюсь! – её рука скользнула по светящемуся синим сенсору лифта, и кабина распахнула створки. – Не вздумай меня искать.

– Не буду. Мне нужно небо. – Гай расцепил пальцы, стиснутые на ограждении, и раскурил длинную самокрутку. Проследив за разрываемыми ветром струями дыма, он мельком подумал: «Да и пропади они пропадом. Рыжие, лысые, блондинки и темноволосые…»

Небо над ним завилось спиралью, втягивая облака, куски строений, орбитальную станцию «Мэри Кей Симпсон 3», и гравилифт «Яркой Иглы», превратившийся в тонкую нитку серебряного цвета.

«Так, наверное, выглядит прохождение горизонта событий чёрной дыры – мелькнуло в сознании Гая, остававшегося неподвижным. Ветер не трепал волос, не касался разгорячённой кожи, утихнув. – Но откуда взялась чёртова дыра над Планурум?»

Насыщенный синий цвет небес, подкрашенных в нижних слоях серой дымкой смога промышленных районов, сменился глубокой чернотой космоса. Звёзды жалили глаза. Смотровая площадка медленно дрейфовала в вакууме, смыкаясь в кабину лёгкого истребителя. Встопорщившиеся плоскости с ракетными контейнерами и устаревшими лучевыми пушками, помаргивающие вспышками импульсов пакеты маневровых двигателей, запотевший бронеколпак и медленно дрейфующая на тонкой леске монетка с двуглавым орлом у самого «потолка». Ощущение невесомости и давящих на тело разнонаправленных векторов ускорения. Перегрузка. Руки сами ложатся на штурвал. В звуковой системе выросшего на голове шлема слышатся треск шифрогрупп и искажённые голоса, сыплющие командами, координатами и матерными конструкциями. Сетчатку обжигают импульсы плазмы, расцветающие рядом с кокпитом. Силовое поле звенит, отражая энергию, расплескивающуюся по невидимой сфере. Чуть сзади и ниже, над красной поверхностью планеты, разлетается во вспышке взрыва один из ведомых, и в эфире слышен короткий вопль ужаса и боли, обрывающийся вместе с жизнью неведомого пилота.