Вампир напрягся, вспоминая давно забытые умения, и, зашипев, отрастил себе крылья. Трансформация отдалась болью во всём теле, а чёрный повседневный комбинезон с треском порвался на спине, когда чёрные кожистые отростки вырвались наружу.

В прыжке он тонко крикнул, ловя чутким слухом отражения от камней и стен пропасти, и рухнул в туман, навстречу своей любимой…

…чтобы оказаться в узком трясущемся чреве десантного модуля, набитого людьми в старых бронекостюмах, увешанных разномастным вооружением. Кто-то в головной части отсека вещал по общей частоте:

– Спасение утопающих – дело рук мимо проплывающих, – в шлеме раздались ответные смешки и похрюкивания. – Пусть враг бережётся…

Ульрих почувствовал себя комфортнее. Рядом была Владленова, хоть и в чужом теле. Он ощущал биение её сердца и растущее негодование. Переключив частоту, фон Цепеш тихо прошептал:

– Любимая, не сердись. Это всего лишь сон… – и получил в ответ невразумительные матюги на русском. Елена была определённо не в духе.

– Да завались вы все триползучим заелом! Чтоб вас кошки драные в очко вальцевали, хмыри умудрённые! Как вы заели меня своими снами! Ещё и ты, зубастый х***, мелкаешь…

Модуль тряхнуло особенно сильно, и сработали пиропатроны, обеспечивающие приземление. Командир подразделения прорычал удивительно знакомым голосом:

– Заср-ранцы! Всем укол от поноса, за счёт заведения. Третья и вторая группы, после приземления занимаем позиции вокруг модуля, ждём команды. Молчун, Рысь – занять укрытия и не отсвечивать…

«Откуда здесь Романов, не понимаю… – подумал Ульрих, осознавая, что Молчун – это он, а Рысью здесь называют Владленову. – Он же умер. То есть, не умер, но ушёл из мира… После всех этих приключений… Стоп. Это не сон. Это реальность. Б***… Вот это я попал…»

В следующий момент сознание Ульриха перенеслось в совершенно другое место, и, кажется, время. Сияющая всеми цветами радуги, недоступными людям, далеко вперёд простиралась песчаная равнина, поросшая тонкой разноцветной травой. Кое-где из растительности поднимались округлые курганы, из которых росли ажурные башни светлого металла, уходящие в низкие жемчужные небеса. Ветер был насыщен тонкими ароматами и запахами, кружащими голову. Обоняние вампира различало миллионы оттенков, звучащих, как музыка… Внутри фон Цепеш почувствовал, что впервые за много лет оказался по-настоящему дома. Такого чувства он не испытывал никогда. Даже в родном мире своих предков… Только на «Астарте» можно было пережить слабую тень этого переживания, но и только. Здесь же сам воздух, казалось, кричал «Родина!», и небо вторило ему.