Подозреваю, существует единственное средство…

— Рокки, сегодня будут танцы.

Объятия юных девушек. Много перебродившего тростникового сока, чуть-чуть контрабандного виски. И танго.

Я стою в полутьме, пластинка крутится — шшш, шшш.

Ядвига. Иногда мне кажется, что из тени выйдет она, пойдет через всю веранду — и у меня заранее перехватывает дыхание.

Движение бедер под платьем. Носок лаковой туфельки. Я не видел лучшего изображения бога…

Потом она скажет: Козмо. Я скажу: Яда. Или ничего не скажу.

А Киклоп будет стоять у перил, и только единственный глаз его в темноте будет тихонько поблескивать…

Мечты.

Это танец одиночества и похоти, Козмо.

Я закрываю глаза и танцую. Одинокий похотливый старик в мятой белой фуражке.

* * *

Я вспоминаю. Мы танцуем с Анитой под звуки танго. Обри ушел чинить машины. И вообще, музыка — это не для него.

— Хорошие истории включают в себя три обязательных элемента, — говорю я, улыбаясь.

— Какие же?

— Кровь, любовь и танцы.

Анита смеется, запрокидывая голову. Прекрасна.

Меня трогают за плечо. Открываю глаза.

— Сэр, простите, — это Рокки. — С того берега сигналят. Похоже на азбуку Морзе.

— Уже иду. — Я поворачиваюсь к Аните. — Долг зовет, пани…