— А, может быть, взорвалось какое–нибудь судно с ядерной установкой, например, НАТОвская атомная подводная лодка, — подал голос Коля.

— А тебе не все равно, — задал ему вопрос Флюр, — ясно же, нам в Израиль ход перекрыт, нужно двигать в Египет.

Тут уже и я решил вмешаться в эту дискуссию:

— Слушайте, а если это арабы ударили по Израилю, он же мог ответить и по Египту, и по Йемену тоже?

На это мое предположение ответил Саша:

— Это — вряд ли, евреи не такие психи, чтобы долбить по всем Арабским государствам. Если по кому и вдарили в ответ, то это только по Ирану, ну может быть еще и по Сирии пульнули, за компанию. Зуб, как говорится, за зуб!

Все эти споры прекратил Володя, он сказал:

— Все, заканчиваем, балабольством заниматься, нечего получать лишние дозы радиации. Давайте, по коням и быстрее — валим подальше, от этого, гребанного Ближнего востока.

— Куда мотаем, — задал тут же вопрос Игорь?

За Володю ответил уже я:

— Куда, куда? На кудыкину гору! Выхода у нас никакого нет, не возвращаться же назад, поэтому, двигаем в Египет. Единственно, нужно перестраховаться и на берег выехать подальше от Александрии. Если Израиль, все–таки, ударил по Египту, то, скорее всего, по Каиру и Александрии. Через Ливию ехать тоже нельзя, уж если произошла ядерная войнушка между евреями и арабами, то по Ливии, уж точно, долбанули. Скорее не тронут Египет, чем Ливию. Ладно, Володя прав, нужно быстрей мотать от берегов Израиля.

Но, прежде чем разойтись, мы договорились, что Галя будет теперь мониторить радиационную обстановку и через каждый час сообщать данные по рации. Режим радиомолчания Саша снял уже давно, после того, как мы въехали на ледяную поверхность Средиземного моря.

После того, как мы снова тронулись в путь, минут через десять разогнались уже до нашей максимальной скорости в 30 километров в час. Двигались мы в противоположную от берегов Израиля сторону. Где–то часа через четыре, Галя сообщила, что радиационный фон пришел в норму, и мы сразу же повернули в сторону Египта. Теперь нашей целью стало побережье возле египетского города Марса Матрух.

В последние дни, к моей радости, немного похолодало, и теперь температура была — 5 градусов, шел небольшой снег. Я очень надеялся, что минусовая температура сохранится, хотя бы до того момента, пока мы не выберемся на сушу. Но когда мы находились от берега на расстоянии километров пятидесяти — резко потеплело. Ночью температура была еще -3, а к двенадцати часам дня, уже +5, снег начал бурно таять.

На берег мы выехали совершенно незаметно. То, что мы двигаемся по суше, я понял только тогда, когда увидел в бинокль какое–то строение. Шапка снега на его плоской крыше была толщиной, всего–то, метра два. Немного поразмыслив над своими наблюдениями, понял, что по суше мы двигаемся уже минут двадцать. Именно столько времени прошло с того момента, когда я, с удивлением, заметил, что уровень воды резко снизился. Если до этого гусеницы УРАЛов наполовину были скрыты в воде, то теперь мы двигались просто по мокрому снегу, оставляя за собой хорошо различимую колею. Все эти наблюдения я сообщил по рации, чтобы народ немного взбодрился и порадовался.