— Тачка — просто зверь! Ну, ты, Батя удружил, я просто тащусь от этого пикапа, по сравнению с моим старым "Шевроле", движок у этого работает тихо и ровно, хотя он намного мощнее.

Я усмехнулся, положил ему руку на плечо и ответил:

— Понимаешь, Вова, ехать на нем придется не тебе, а девчонкам, не посадишь же их за руль УРАЛа. Так что, придется тебе закатать губки обратно.

Нисколько не обижаясь, он произнес:

— Да все я понимаю, но, все равно, эта машина греет мне душу!

И счастливо засмеялся.

После всех этих дел, загрузив пикап водой, наш караван двинулся из города опять в пустыню. Хотя было уже поздно и начинало смеркаться, мы еще не ужинали. Было решено, чтобы не дышать этим трупным запахом, отъехать подальше в пустыню и там уже встать лагерем. Все очень хотели хоть немного передохнуть и выспаться на своих спальных местах. Кроме этого, после посещения этого города мертвых, ужасно хотелось принять на грудь немного сорокаградусной. Мы ехали до наступления полной темноты, а все потому, что Флюр не хотел начинать наш ужин при свете солнца. Он говорил:

— Мы находимся в той стране, где действовал закон Шариата и нужно уважать обычаи этих мест, даже если здесь не осталось никого в живых. Если уж и будем грешить, то нужно это делать под покровом ночи.

Каждый из нас прочувствовал эти слова, никто не хотел своими действиями оскорбить усопших. Поэтому, мы и встали на ужин поздно вечером.

В этот поздний вечер у нас стол ломился от белой рыбы и черной икры, к сожалению, это было в последний раз. Вся рыба, которая была не отварена или не закопчена — протухла. Икра еще держалась, но, чувствовалось, ненадолго. Весь вечер мы обсуждали наш дальнейший маршрут. После того, как путь на Аравийский полуостров был перекрыт радиацией, весь наш план полетел в тартарары, нужно было разрабатывать новый маршрут.

Споры велись до хрипоты, со стуками кулаками по столу, они стихали только иногда — когда разливалась по рюмкам водка, но потом, возникали снова. Эти споры велись бы, наверное, до утра, если бы не выступил, до этого сидевший молча, Миша, он сказал:

— Я, конечно, понимаю, что за время своей жизни в рабстве, я очень отупел и многое забыл, но очень хорошо помню последний свой полет в Африку с гуманитарным грузом. Тогда мы прилетели в Эритрею, на гуманитарную базу ООН. Там мне очень понравилось, природа — просто чудо: территория базы граничила с Национальным парком, находилась на небольшом плоскогорье, обдуваемая ветром с гор. Даже при сильной жаре внизу, у моря, там, на территории базы, было очень комфортно. До пляжа на Красном море нужно было добираться на машине не больше часа. Ближайший город Массая находился километрах в семидесяти от этого места. На этой Ооновской базе была прекрасная инфраструктура, большая многоэтажная гостиница для сотрудников миссии и для командированных. Кроме больших складов, аэродрома, центра космической связи и госпиталя, там находился небольшой сельскохозяйственный колледж, где обучались аборигены из Эритреи и Эфиопии.