– Помоги мне.

Рин брала глину прямо руками, Колючка тоже. В четыре руки они быстро обмазывали домик.

– Расскажи, каково это? Ну, быть Избранным Щитом королевы?

– Я об этом всю жизнь мечтала, – сказала Колючка и надулась от гордости. – Королева Лайтлин – наилучшая госпожа, для меня честь служить ей.

Рин покивала:

– Ее не зря Золотой Королевой прозвали.

– Да. Это великая честь.

– Понятное дело. Но каково это? Что ты делаешь-то?

Тут Колючка сникла:

– На самом деле, ничего особенного. После присяги я только и делаю, что стою столбом за плечом королевы, когда она сидит в монетном дворе, и сурово гляжу на купцов, которые к ней приходят чего-то выпрашивать. Они словно на иноземном языке разговаривают, ни слова не разумею в их тарабарщине…

– Не жалеешь, что согласилась? – спросила Рин, загребая очередную пригоршню серой вязкой массы.

– Нет! – резко ответила Колючка, но потом, подумав и пошлепав ладонями по глине, добавила: – Немного. Но такое со мной не в первый раз случается.

– Я смотрю, ты вовсе не такая, как кажешься. Снаружи – бой-баба, а внутри…

Колючка вздохнула:

– Да мы все такие. Не такие, как кажемся.

* * *

Рин осторожно подула на лопату, и угли ярко заалели, а потом легла на живот и засунула все в отверстие в печи. И принялась дуть, до красноты раздувая щеки. Потом села на корточки, глядя, как занялись наконец угли и в отдушине заплясало рыжее пламя.

– А что у вас с Брандом? – спросила она.

Колючка, конечно, понимала, что ее обязательно об этом спросят. Но что ответить, так и не придумала.