– И после всего, о чем ты нам рассказал, Оан, ты будешь по-прежнему утверждать, что ты и твои погибшие товарищи – араны?

Он не ответил. С ним совершалась разительная перемена. Он уходил. Он еще оставался и уже исчезал. Он был и переставал быть. Он превращался из тела в тень. Он проваливался в какое-то свое чертово инобытие, оставляя нам силуэт.

– Эллон! Эллон! – отчаянно закричал я.

Эллон не хотел испытывать на нас крепость защитных полей, но надо было действовать быстро – нас всех поразбросало, когда заработали его аппараты. Я вскочил и кинулся к пропадающему Оану. Мы столкнулись с Ромеро, я снова упал. Осима с Олегом барахтались на полу, Грация и Орлана отнесло в угол. Но Оан остался. Он был схвачен намертво в тот миг, когда на три четверти уже исчез.

Теперь он висел над нами, распялив двенадцать ног, разметав черные руковолосы. Два нижних глаза, широко открытые, больше не видели нас, верхний потерял пронзительность, он казался обычным глазом, только полуослепшим. Между волосами в момент исчезновения проскочила искра, она остановилась на полуразряде, не доискрив свой короткий век. Бегство из нашего времени не удалось, Оан был остановлен в последней сиюмгновенности своего здешнего бытия – зафиксирован прочно и навечно.

– Прекрасно, Эллон! – Я быстро подошел к оцепеневшему врагу, но тут же ударился о невидимое препятствие.

– Боюсь, ты забыл, адмирал, что некогда восседал в клетке, похожей на эту, и, кажется, не очень там веселился, – сказал Эллон.

Не могу сказать, чтобы напоминание и сопровождающий его хохот показались мне приятными.

В любую другую минуту я дал бы Эллону понять, что он демиург, а не разрушитель и должен держаться тактичней. Но сейчас я был готов ему простить и прегрешения покрупней. Я провел рукой по силовой сетке.

– Я был в своей прозрачной теснице живой, Эллон. Я ходил, говорил, слышал, спал, видел пророческие сны – и смеялся в них над вами… Живой ли Оан? Достаточно ли прочна будет силовая стена, если он вдруг очнется?

– Он не должен очнуться, Эли. Наша удача, что ускользал он постепенно, а не сразу. Он выбросил из сиюминутности лишь свою жизненную энергию, а телесный костяк увести не успел. Я зафиксировал Оана в последний момент существования. Теперь миг превратился в вечность. И если Оан каким-то чудом оживет, прозрачные эти стены ему не разорвать.

Я вспомнил расчет Ольги. Оптические изображения и вправду обладали такой малой вещественностью, что их стирали с экранов мгновенно – одним поворотом выключателя! Чтобы истребить фантомов на Третьей планете, Андре понадобилось вызвать в них колебательные движения. Если наш пленник фантом, то он стал жертвой своего совершенства. Но фантом ли он?