– Ирина, приди в себя! – сказал он, очень бледный. – Вспомни наш разговор на базе! Ты ведь сама попросилась в экспедицию. Мы вместе на корабле, Ирина! Ты не осталась в Персее.

Она заплакала, спрятав лицо на груди матери.

– Ольга, отведи ее к себе, – попросил я. – И не отходи от нее. У нее тяжелейшее расстройство.

Пока мы шептались около Мизара, Эллон ждал у открытого люка. Но когда Ольга, обняв дочь, стала уводить ее, Эллон раздраженно крикнул:

– Люди, хватит шушукаться! Трансформатор времени перегревается на холостом ходу. Кто поведет Мизара?

– Я поведу Мизара, – ответил я и, как Ирина, опустился рядом с ним на колени и ласково провел рукой по густой шерсти. – Мизар, друг мой. Дело не в том, чтобы побегать и полаять в лесу. Предстоит неслыханный эксперимент, и, если он удастся, мы все спасены. Готов ли ты помочь нашему спасению?

– Веди меня, Эли, – мужественно прорычал он и лизнул мне руку.

Я подвел его к люку. Эллон хотел грубо схватить пса за загривок и швырнуть в отверстие, но я не дал. Мизар грустно посмотрел на нас, пролаял: «Прощайте!» – и сам прыгнул в лаз. Эллон захлопнул люк и отошел к коллапсану. Трансформатор времени заработал.

И вскоре мы увидели, как пес исчезает. Он пропадал так же, как пропадал Оан, когда пытался бежать. Мизар становился из тела силуэтом. В трансформаторе было жарко, пес высунул язык, уставился на нас нестерпимо блестящими глазами. И когда тело стало бледнеть и пропадать, глаза и язык еще сопротивлялись уходу. Настала минута, когда тела уже не было, а глаза сверкали и язык мотался, живя самостоятельно. А потом и глаза потускнели, а язык еще двигался – бледнеющий, пропадающий, живой – и в самый последний момент живой! Прозрачный трансформатор времени опустел.

– Мизар в будущем! – воскликнул Эллон, отходя от коллапсана. – В самом близком будущем, в какой-то тысяче лет по вашему счету. Пусть он там потушится в жару расплавленного времени! – Эллон захохотал: я содрогнулся от жестокости, которая звучала в его смехе.

– Сколько он пробудет в будущем, Эллон?

– Всего лишь час, адмирал, всего лишь час! А потом я выключу коллапсан, и твой пес вывалится в наше время.

Глядеть на ликование демиурга было очень неприятно. Даже радость экспериментатора, совершившего важное открытие, не должна была гасить тревоги за бедного пса. И еще меня коробило, что Эллон остался безучастным к болезни Ирины. Олег ушел. Ромеро взял меня под руку.

– Не хотите ли посмотреть, как идет возвращение в сознание МУМ «Козерога»?

Разлаженная машина стояла в дальнем от трансформатора углу. Я спросил, что она думает о путешествии во времени. МУМ пропела все тем же мелодичным голосом: