— Да неужто? И откуда такие мысли?

— Торжище большое у них аккурат рядом с воротами. Видать там за стеной места лишнего не очень много — вот и вынесли его наружу. Так вот — пустое оно. Товар из лавок хозяева начисто выгребли, не оставили ничего. И, судя по всему, делалось это не в спешке. Полы подметены, чистота кругом и порядок. Такие дела быстро не делаются. Время для этого надо.

— Время…

— Не вижу причин, по которым нас это должно волновать, — озадаченно прищурившись, Степан намертво прикипел к биноклю.

Там, у ворот, происходило явно что-то из ряда вон выходящее. Одна из створок подалась чуть вперед, выпуская наружу одинокую человеческую фигуру. Девушка или женщина. В офицерском мундире. Знаков различия отсюда не разобрать. Замерла у ворот, то ли не зная куда идти, то ли попросту собираясь с силами, чтобы сделать свой первый шаг навстречу неизвестности. Парламентер, в этом никаких сомнений нет. Молча, ни слова не говоря, передал бинокль Клекрию.

— Ишь ты, баба!

— Она самая, — как ни корпел, как ни тужился, а улыбка на лице все-таки проступила. — Нас ищет, поговорить хочет.

Неужели сообразили, наконец, вражины, что пришло время договариваться полюбовно? Хотелось бы в это верить, ох как хотелось бы!

— На том свете с духами пущай поразговаривает. Загуня, будь добр, подай как мне свою винтовку!

— Да погоди ты! Не горячись! Авось она дельное что предложит?

— Кто? Она? Баба ряженая?

Пока они спорили, незнакомка решилась-таки отойти от спасительных врат и медленным, но вполне уверенным шагом побрела в сторону их развалюхи.

— Вычислила-таки, зараза, — Степан хотел было уже согласиться с доводами Клекрия и Загуни, увещевавших его в один голос, не пороть горячку и прихлопнуть нежеланную визитершу по-тихому, с помощью старого доброго лука, раз уж ему так не хочется поднимать лишнего шума, но некая странная асимметричность в фигуре гостьи заставила Степана поначалу повторно, более внимательно приложиться к биноклю, а затем, выронив его из неожиданно онемевших пальцев, застыть вдруг истуканом, вперившись неподвижным взглядом в одну точку. Ильса…. Ну конечно же, это она: однорукая, одноглазая поборница справедливости, в свое время по собственной инициативе ушедшая с должности бригаденфюрера, а по-нашему — бригадного генерала. Лучшая подруга Нюры и, как он небезосновательно предполагал, далеко не последняя фигура в среде оппозиционеров. Ильса…

Степана бросало то в жар, то в холод.

— Кхм.

Только сейчас он заметил, что от наблюдательного Клекрия не укрылось его нервозное состояние, и теперь тот терпеливо ждал объяснений.