– За ребёнка меня не держи, я серьёзно говорю, Алексей, – строго упрекнула она.

– Тогда стоим! Выкладывай.

Оказывается, была у неё закадычная подруга по имени Марина Базовляк, с которой они вместе учились в новосибирской Военно-Медицинской академии. В отличие от Кати, подруга отучилась по полной и диплом получила, устроившись после интернатуры в хирургическое отделение Дивногорской горбольницы. Девка, по словам Глебовой, умная да видная, дело молодое, и случился у неё жених, сам из Красноярска. Познакомились они, когда тот приезжал кататься на горных лыжах. На помолвку, состоявшуюся перед самым апокалипсисом, была приглашена и Катя; отпросилась у Ингмара Йоновича и приехала.

– Он мне сразу не понравился. Напыщенный, высокомерный, даже наглый, совсем другого образа жизни человек…

– Кать, пёс с ним, давай по делу.

– Хорошо. Этот Николай, его так звали, был записным охотником. Правда, охотился он не в крае или на Алтае, а всё больше в Африке и Испании. По крайней мере, так он нам рассказывал, не исключаю, что просто пыль в глаза пускал. Во всяком случае, экзотических трофеев на стенах я не заметила.

– Ты наблюдательна! – похвалил я, не забывая поглядывать по сторонам. – Ну, а что если человек с денюжкой, то может себе позволить и Африку. Охотник, говоришь…

– Оружие нам показывал, Лёша, винтовки, новенькие. У него два сейфа.

– Адрес помнишь? – Сердечко мое забилось быстрее.

– Визуально найду, – уверенно пообещала она. – Это здесь, на левобережье, на улице Ленина, рядом с Краевым театром кукол.

Я жизнерадостно махнул ладонью.

– Значит, найдём кукол.

Опять под колёсами зашуршал асфальт, грузовичок бежал по прямой. Хорошо идёт «некстик», довольно мягко, в салоне не шумит, резина новая. Я уже не обращал особого внимания на многоэтажки и магазины, тем не менее продолжая фиксировать всё на камеру.

Брошенных машин становилось всё больше, много «японок»-пузотёрок.

Глядя по сторонам, я невольно обратил внимание на то, как много листочков-объявлений на остановках, буквально вся поверхность облеплена пожелтевшими прямоугольниками, некоторые уже отклеились под дождями. Кажется, я догадываюсь, что это такое. Поиски пропавших родных и друзей, нет никакой другой причины для столь плотной оклейки, не жильё же продавали… Дураков нет.

Даже на фонарных столбах, мимо которых пройдёт разве что случайный прохожий, висели одинаковые листки бумаги. Примерно через пять-шесть столбов попадались ярко-оранжевые объявления и, чем ближе машина подбиралась к центру, тем оранжевого становилось больше. Наконец я не выдержал: