Анмай задумался. Теперь он свободен, — по-настоящему свободен, — и перед ним открыты тысячи путей. Он ещё решит, по какому пойти, а пока…

— Пока нам надо хорошенько выспаться, — решила Хьютай. — За этот день мы сожгли почти все наши силы. Одно это сражение чего стоит! А «Товия» будет лететь до Эрайа ещё дней пять, — и, признаюсь, она мне здорово надоела.

* * *

Они уютно устроились на силовой подушке, но сон не шел к ним, — может быть, потому, что их обнаженные тела плотно прижались друг к другу. А может, потому, что Анмай превратил каюту в подобие своей комнаты на плато Хаос, — просторной, без окон (она была на милю ниже поверхности земли) и со стенами, завешенными тканью. Эти неожиданно ожившие образы прошлого словно делали их моложе…

— Я не хочу уходить с «Укавэйрой» в бездну, — вдруг тихо сказал он. — Не хочу сразу.

— В бездну… в Бесконечность?

— Да. Это получилось… слишком быстро. Слишком многое из любимого мной останется здесь. Это невесело, а я… ненавижу тоску. И вообще…

Анмай понял, что неутихающая радость, переполнившая его после встречи с Айэтом, настоятельно требует какого-то деятельного выражения.

— Я… слушай, ты не разучилась танцевать?

Она вдруг смутилась.

— Немного.

— Это не страшно. Ты воспомнишь.

Хьютай скривила на редкость кислую мину. Анмай рассмеялся, пружинисто вскочил, подхватил её на руки, и закружился по комнате. Она завизжала, и тут же потребовала:

— Быстрее!

Продолжая кружиться, он прижал её к себе, — и она вновь взвизгнула, когда он подбросил её высоко вверх, и поймал, присев под тяжестью её крепкого тела. Хьютай вырвалась, взяв его за руки. Они закружились в диком безымянном танце, изобретая все движения на ходу.

Вэру казалось, что счастье должно быть именно таким, — бешеный быстрый танец, почти бесшумный, — ему аккомпонировал лишь тихий шорох их босых ног и смех, блеск их глаз, смотревших друг на друга, — словно вся Вселенная кружилась вокруг них. Каждый поворот, каждый изгиб Хьютай был неповторим и удивительно прекрасен, — в движении её сильное гибкое тело словно расцветало. Потом Анмай вновь подхватил её на руки, прижал к стене… они кружились в темном море наслаждения, от которого трепетала каждая мышца их горячих нагих тел, мокрых от чувственной ярости восхитительных усилий. Им хотелось, чтобы так прошла целая вечность…

Потом они сидели рядом на краю постели, едва живые от усталости и бездумно счастливые, как дети. Хьютай глубоко вздохнула, пытаясь пригладить дико растрепавшиеся волосы. Анмай рассмеялся. Она укоризненно взглянула на него, и рассмеялась тоже.