— Хьютай? — в его сузившихся глазах светился страх, дикий, беспредельный.

Пытаясь погасить его, она прикоснулась к его плечу. Юноша вздрогнул, пытаясь подняться, но тут же вновь упал. Хьютай протянула руку, осторожно погладила его волосы… Сначала Айэт вздрагивал при каждом прикосновении, потом успокоился и закрыл глаза.

— Знаешь, — вдруг сказал он, — лишь сейчас я понял, как плохо, когда рядом нет никого, с кем можно разделить всё, — радость, горе…

Он замолчал. Хьютай продолжала гладить его вихры. Потом он заговорил вновь.

— Сейчас… Сейчас я видел… свой дом… Асус… мой родной город в Актале. Там я тоже был одинок… я был единственным файа там… чужаком. У меня не было там близких друзей, не было и девушки — хотя я совсем не был к ним равнодушен! Просто… я не встретил никого, с кем мне хотелось бы разделить свою жизнь, — как тебе с Вэру. Я тогда ужасно злился на свою разборчивость, но поделать ничего не мог. У меня всё же были приятели… человек десять… там была одна девушка… стройная, с русыми кудрями до плеч… у меня были такие же длинные волосы… как сейчас… и она всё время дразнила меня… спрашивала, девочка я, или мальчик. Тогда мне было семнадцать лет… по-настоящему семнадцать. Я не согласился бы разделить с этой девушкой свою жизнь… но если бы она оказалась здесь… всего на один день… — он смутился и смолк.

— Хьютай, это безумие, я знаю, — тихо сказал он. — Я знаю, что связывает тебя и Вэру… но если бы ты… хотя бы раз… я хочу только утешения… мне так плохо… — он замолчал, глядя на неё мучительно расширенными глазами.

Вместо ответа она обняла его, её руки легко, почти неощутимо легли на его плечи… она нагнулась и коснулась своими губами его губ. От неожиданности, — впрочем, не только от неё, — у юноши перехватило дыхание. Он слышал бешеный стук своего сердца в мертвой тишине, но она его уже не пугала, наоборот… Он почувствовал, как его затягивает темный водоворот… и испугался — сам себя.

— Постой… я имел в виду совсем не это, — испуганно сказал он, поспешно отодвигаясь от неё. — Я хочу только… я сам не знаю. Утешения… радости… но не такой… я не…

Он замолчал, чувствуя жар на щеках. Голова у него кружилась, всё вокруг казалось нереальным, — словно всё это происходило во сне… и он не мог отличить его от реальности…

— Я прошу тебя… разделить со мной радость… и соединиться в любви… — он механически произнес заученную ещё в юности фразу. От волнения позабыв половину слов, он так и не сумел назвать имени.

Это было, как наваждение. Голова у Хьютай закружилась, её бросило в жар, соски затвердели, резко выделяясь под тонкой тканью туники. Желание её было очень сильным, но она также понимала, что её ведут в равной мере любопытство и жалость.