Она вдруг рассмеялась.

— Дикий! Но… — её голос дрогнул, — ты необыкновенный… единственный…

— Ты всё, — закончил Анмай.

Они помолчали.

— Да, — тихо сказала Хьютай, легко проводя рукой по его животу. — Ты славный. Всегда оставайся таким, ладно? И расскажи мне о себе. Я… мне нечего рассказывать. Там нет ничего… веселого.

Юноша задумался.

— Знаешь… Я тоже не могу рассказать ничего веселого. Я вырос на плато Хаос.

— Там?

— Да. Я расскажу об этом потом, ладно? Это длинная история. И она может тебе не понравиться.

— Может. Но ты всегда будешь мне нравиться, — Хьютай улыбнулась. Улыбка на её смуглом лице выглядела славно. Анмай опустил ресницы, и говорил неловко, с остановками, — он первый раз в жизни рассказывал о себе.

— Ну, в школу я не ходил, — не хотел. Учился сам. Я очень любопытный, всюду лазил… Хорошо бегаю, — могу без остановки пробежать двадцать миль, знаешь? Хорошо плаваю, — переплывал Третье озеро Хаоса. В нем четыре мили ширины… правда, вода очень теплая. Ну, и лазаю… по скалам, только с помощью рук и ног, и всегда босиком, — так удобнее цепляться, хотя я часто обдирал подошвы до крови. Я часто ухожу в пустыню… В последний раз, — перед поездкой в Товию… сюда. Я захотел пройти обряд совершеннолетия, — как проходили его все наши юноши триста лет назад. Там у меня есть любимая скала… я сложил у её основания всю одежду и просидел на вершине двенадцать часов, — столько до Катастрофы длилась ночь в Фамайа в весеннее равноденствие… глупо, правда? Не знаю, о чем думали те юноши, но я думал лишь о холоде… я дико замерз. А четыре года назад я ухитрился сбежать с Хаоса на угнанном вертолете…

— Ты умеешь летать?

— Сверху вниз… Тот вертолет я разбил… и сам чуть не разбился. Меня искали, но я заблудился в лабиринте на берегу моря. Меня нашли лишь через два дня… случайно… в ловушке. Я думал, что умру там…

— Ты давно в Товии?

— Месяц. Давно, правда? И я мог так и не встретить тебя… Я столько бродил по улицам… обошел весь город… я не знаю, что нас свело. Хьютай… мне страшно. Ведь если бы я не… не встретился с тобой, мне кажется, что я… стал бы… чужим… но мы вместе. Знаешь, когда я сделал с собой… пять дней назад, меня не хотели выпускать… говорили, что я ещё очень слаб… так и было. Очень плохо быть слабым… но сегодня я, наконец, удрал. Правду говоря, мне было больно… пока мы не встретились. Я брел по улице, наугад, куда глаза глядят, — и вдруг увидел тебя. Я забыл про всё, даже про боль… и она прошла. Я и не знал, что такое бывает, — он зарылся лицом в её волосы. — Мне так хорошо с тобой… словно и не было этих девяти лет, и мы ещё дети… невинные дети… лежащие нагими в одной постели, — он вдруг широко зевнул и потянулся. — Сейчас самое глухое время ночи, как говорили раньше. Обычно в это время я сплю без задних ног.