— Только желанию плюнуть в лицо любому Послу.

Когда я это говорю, остальные улыбаются, и на секунду мы чувствуем себя так, словно опять очутились в классной комнате в Санта-Каталине и дразним полковника Каталлуса.

Главный Посол неторопливо, демонстративно достает носовой платок и вытирает лоб.

— Какой гнев, — говорит он.

— Какой предатель, — говорю я.

— Я не забыт человеческой расой, — фыркает Главный Посол. — Это что, обычное обвинение в мой адрес?

— Это, да еще то, что ты Главная Бронзовая Задница, — бросает Ро, усмехаясь Главному Послу так, будто совершенно не боится ни его, ни всех этих симпов, хотя, зная Ро, можно предположить, что так оно и есть.

— Наоборот, — возражает Главный Посол. — Веришь ты или нет, но я прежде всего занимаюсь тем, чтобы спасти человеческую расу от полного уничтожения.

— Ну, если посмотреть с нашей стороны, не слишком на то похоже, — говорит Лукас.

— Но вряд ли вы можете сейчас судить об этом, а, дети?

— Что ты хочешь этим сказать? — На этот раз осмелилась заговорить Тима.

— А почему бы вам не спросить мерка? Или монаха? Почему бы вам не спросить их, что случилось в тот день, когда вы родились, если это можно так назвать? Почему бы вам не спросить их, насколько вы четверо на самом деле «люди»? Прежде чем вы начнете допытываться о моей собственной человечности.

Насколько мы люди?

Разве не этот самый вопрос висел невысказанным все это время? Какой обыкновенный человек смог бы сделать то, что делаем мы?

И ощущать все так, как ощущаем мы.

Мысль наконец-то оформляется в слова, и меня хватает только на то, чтобы никак не показать этого и не дать Послу насладиться моим осознанием.

Но мой желудок сжимается в тугой комок, а сердце колотится, и я стараюсь сосредоточиться на маленьких блестящих глазках Посла, чтобы не потерять сознания.