«Значит, ты солгал?»

Снова улыбка.

«Я направлял. К меньшей лжи».

«Тогда что же правда?»

Тут он рассмеялся, сияя, будто его натерли благовонным маслом.

«Ты бы назвала меня лжецом, если бы я тебе сказал».

Имхаилас и Нари выжидательно смотрели на нее, что казалось ей поразительным: быть столь бессильной и все же держать в своей власти души, подобные этим. Как и многие тысячи других, осознала она.

Майтанет убрал главу Новой Империи – ее. Теперь же он просто выполнял то, что положено делать любому узурпатору: наносил речевую смазку. Ему необходимо было предоставить массам оправдание для привычных действий. В противном случае шестеренки перестали бы двигаться в унисон и весь механизм бы рассыпался. Любой дворцовый переворот развивается таким образом.

Лишь особая точность и резкость исполнения отражала то, что переворот совершил дунианин.

– Люди никогда ему не поверят! – воскликнул Имхаилас, так и не дождавшись от нее ответа. – В этом я уверен!

На нее накатило ощущение обреченности.

– О, нет, – вымолвила она, уронив голову, – поверят.

Предложенная народу история была достаточно проста, чтобы в нее поверить. Механизм сломан, а он – Избранный Лудильщик.

– Почему? Как они могут?

– Потому что он обратился к ним первым.

Все трое обдумывали последствия этого разрушительного действия.

Невозможно было прожить так долго бок о бок с Анасуримбором Келлхусом и не развить обостренного внимания к движениям своей души: мыслям, чувствам и – важнее всего – к складывающимся привычкам поведения. Пребывание в центре власти долгие годы притупило чуткость. Ничто так не мешает внутреннему зрению, как рутина.

Но теперь… Майтанет уничтожил все привычное, и теперь она увидела себя с особой ясностью. Беглая императрица. Мать, у которой отняли детей. Замкнутый круг тревоги, отчаяния, ненависти и странного отупляющего промежуточного состояния. Необходимость выжить.

Онемение. Сил больше черпать неоткуда, поэтому она пыталась удержать это состояние.