Обнаружив, что целует металл, Кузминична заподозрила подвох и обман во всей этой истории с возвращением ей, принадлежащего ей сена и рукоятка грабель вновь легла в натруженные ладони

— Кидаловом решили заняться, парни? — поинтересовалась Кузьминична и лицо ее налилось нехорошей краской нехорошего уже самого по себе гнева.

— Да что вы, уважаемая! — поспешил заверить фрау Середа. — Мы только демонстрируем возможности нашего подарка вам, почтенная.

— Возможности? — переспросила Пелагея и добавила уже без всякого выражения, так, на всякий случай: — Я вам дам «возможности»! — Однако, хозяюшку сильно заинтересовал предложенный немного странноватым на ее взгляд типом с внешностью майора разведки вариант возможностей. — Выкладывай, что там у тебя, — произнесла она деловито.

— Понимаете ли, — уловил тенденцию желания обязательного всеобщего поклонения в лице этой женщины Середа. — То, что мы доставили вам — весьма редкий экземпляр существа, исторически не имеющего собственной личины, но способного мастерски перевоплощаться в любую другую. Таким образом…

— Таким образом, — подхватила Пелагея, — я сейчас обобью все грабли об ваши спины, господа товарищи хорошие. За то, что вы вздумали водить за нос несчастную и больную женщину, у которой, тем не менее, хватит здоровья, чтобы проучить целую роту таких, как вы, придурков.

— Придуркин здесь только я, — ревностно вставил Придуркин.

— Тем более, — кивнула Пелагея и устремила взгляд на Середу, которого она небезосновательно посчитала здесь старшим и которого и решила в случае чего огреть в первую очередь.

60

60

Но Середа был не из тех, кого учат всякие встречные-поперечные и с охотки другой раз и сам был не против поучить.

Поэтому, не успев запамятовать «придурков» выскользнувших из уст в общем-то глуповатой женщины, он приказал псевдоподу превратиться на минутку в фомальдегаусца.

Пелагея, все еще обнимавшая стог сена, превратившийся в маленький «Скользкий», вдруг увидела и осознала, что обнимает отвратительное и мерзкое даже на ее непритязательный взгляд чудовище и с криком бросилась в сторону. Но мимикродонт уже превратился в цветочную поляну, который и сам не очень-то любил чешуйчатников, так как те постоянно охотились за ним и ему подобными.

Потом, совершенно последовательно, фомальдегауский супероборотень превратился сперва в корову, которую увидел вдалеке. Потом в собаку, кошку, ивовый куст и, наконец, — в саму Селедкозасольскую.

Себя самой Селедкозасольская испугалась больше всех. Неизвестно, что сильнее напугало женщину: то ли грабли, зажатые мстительно в ее руках, то ли ее застиранный халат, то ли отработанный годами предыдущей жизни и умело воспроизведенный здесь, по случаю, мизантропический взгляд на ее одухотворенном хронической жаждой мстить людям за свои несбывшиеся желания и мечтания лице. Но эта женщина чуть не свалилась в реку, едва увидела в двух-трех шагах от себя саму себя. И даже взмахнула грабельками, пытаясь запугать близняшку.