Обе были одеты в изящные плащи, расшитые сотнями меток, и безмятежно шли сквозь резню. Алагай их не трогали, северяне почтительно обходили стороной.

– Алагай их не видят, как будто на них Плащи Каджи, – заметил Ашан.

Демон ударил воина лапой в грудь. Северянин закричал и упал, выронив топор. Женщины в плащах поспешили на помощь. Высокая всадила в демона стрелу, более хрупкая опустилась рядом с мужчиной на колени. Она откинула капюшон, и Джардир увидел ее лицо.

Она была прекраснее даже Инэверы. Сливочная кожа резко контрастировала с черными, как броня скального демона, волосами.

Женщина разорвала рубаху северянина и обработала рану, пока ее охранница отстреливала всех алагай, которые осмеливались приблизиться.

– Дама’тинг-северянка? – высказал свою догадку Джардир.

– Дикарка, жалкая пародия! – откликнулся Ашан.

Через мгновение красавица отдала товарке приказ. Охранница повесила лук на плечо и подняла раненого. Обратный путь преграждали алагай, но дама’тинг-северянка достала что-то из сумки. В руке блеснул огонь, она размахнулась и бросила. Алагай раскидало взрывом, и больше они не шевелились.

– Дикарка – возможно, – заметил Джардир, – но эти северяне кое-что умеют.

– Их мужчины – трусы хуже хаффитов. Полагаться на женщин! – возмутился Шанджат. – Да я скорее бы умер на поле боя!

– Нет, – возразил Джардир, – это мы трусы. Прячемся в тени, пока чины ведут алагай’шарак!

– Они наши враги, – напомнил Ашан.

Джардир взглянул на него и покачал головой:

– Днем – враги, но ночью все люди – братья.

Он надел ночное покрывало, вскинул копье, издал боевой клич и ринулся в гущу схватки.

Его спутники замешкались от удивления, но после тоже взревели и бросились в бой.

– Красийцы! – крикнула Меррем, жена мясника.

Рожер удивленно вскинул глаза и увидел, что она права. Десятки красийских воинов в черном с криками бежали на расчищенный участок, размахивая копьями. Кровь застыла у него в жилах, смычок соскользнул со струн.

В этот миг его едва не убил демон, но Гаред отсек занесенную лапу своим мачете.