Винзель хотел что-то сказать, но не стал и просто ушел к своему возу, где был весь его багаж и овес для лошади.

Так, за стряпней и разговорами прошел день. Отряд оставался на месте – новых вестовых пока не прибывало, и Зена, заложив в котел две меры бобов для похлебки к ужину, направилась к ван Гульцу, который о чем-то разговаривал с лейтенантом Рубенсом.

– Здравия вам желаю, господа офицеры, – сказала она, подходя к ним.

– Что-то случилось? – спросил ван Гульц.

– Пришло время расставаться, – грустно улыбнулась Зена.

– А мы уже к вам привыкли, матушка Зена! – огорчился лейтенант Рубенс.

– Ничего, найдете себе кого-нибудь помоложе и посноровистее. Господин капитан, давайте отойдем ненадолго, поговорить нужно…

Ван Гульц извинился перед Рубенсом и следом за Зеной отошел к соседней телеге.

– Так что случилось? – спросил он.

– Пару дней назад Винзель пытался вас подстрелить.

– Как это?

– Вы тогда с отрядом к границе мотались, а когда возвращались, он, при луне, пытался ссадить вас с седла.

– И почему не ссадил?

– Камушек в голову попал.

– Понятно.

– Но теперь он догадался, кто кинул камушек и решил избавиться сначала от меня. Поэтому я и уезжаю, но мне уже и так пора по своим делам.

– Что ж, предупрежден, значит вооружен, – сказал ван Гульц и достав из кармана кошелек, выудил три серебряные монеты, которые протянул Зене.

– Расчет? Но здесь много.

– Благодарность за камушек, – сказал ван Гульц.

Зена убрала деньги и пошла попрощаться с кирасирами, который как и лейтенант Рубенс, огорчились ее отъезду.