«Верь! Есть те, кто нас не предавал! Есть те, кто был рядом всегда, – и не смей сомневаться!» – Юля с жалостью посмотрела на светящийся силуэт, пытаясь по лопающимся магическим нитям, что стягивали их только что в одно, отдать неупокоенному немецкому магу свою уверенность.

Она протянула руку, чтобы в последний момент коснуться того, кто несколько минут был ею, частью её души – но рука наткнулась на магическую защиту, разлетевшуюся в клочья, когда отпечаток Ганса Мюллера полыхнул, возвращая составлявшую его силу в мировой поток магии.

– Юлия, уходите, у нас проблемы! Уходите быстро! Прочь с линии огня!

* * *

«Прочь! Дальше, дальше от людей!» – Лишь эта мысль сумела пробиться через алое зарево, в котором утонул в одночасье весь мир. Нелли расправила крылья и мощным толчком поднялась в небо, таща за собой противника. Ульрих Кноссе, точнее, демон-трансформант Ульрих Кноссе, ударил её когтями в живот, но Нелли даже не почувствовала этого. Через минуту рана затянется. Они множество раз проходили эту науку в бою – формула Решетникова делает бойца если не бессмертным, то почти неуязвимым.

Нелли неслась вверх, наслаждаясь почти забытым ощущением невероятной безграничной свободы. Она сжимала и сжимала когти, с терпкой радостью ощущая, как трепещет в них враг, превращаясь в жертву, в добычу. Это снова был сорок первый, отчаянный, страшный год. И снова у неё в когтях прощался с жизнью один из проклятых фрицев. Ульрих Кноссе больше никогда не увидит свою Хильду.

«Какое мне дело, как его зовут?! – захохотал в голове Нелли чей-то хриплый чужой голос. Её голос. – Какое мне дело, как зовут его девчонку в берете?! Его ждёт смерть, только смерть! Смерть! Потому что я и есть – Смерть!»

* * *

Гюнтер Хубер был точно таким, как думала Лена. Даже перестав быть человеком, потеряв тело и имя, он умудрялся смотреть на мир с надеждой и радостью. Его присутствие Лена почувствовала раньше, чем отозвался разум, – раньше чужого сознания, чужой воли, чужой памяти пришло восприятие. Запах травы стал отчётливым и пьянящим, небо словно улыбнулось, позволив солнечному лучу пробиться между обрывками облаков. Все краски стали ярче и радостнее, словно тот, кто смотрел на них, уже в пелёнках был неизлечимым оптимистом.

А потом явилось прошлое. Былое, отпечатавшееся кровавым следом на белом платке души Гюнтера Хубера.

Его трудно было называть врагом. Слишком знакомые были у него глаза, слишком добрые, слишком тяжело давались ему приказы. Но у Гюнтера была мама, фрау Мария, и она очень хорошо воспитала в сыне чувство долга перед родиной. Родина отправила герра Хубера на передовую, талант и сила сделали его частью боевой группы «Зигфрид».