– Надо же, в одной псина молчит. Мне теперь что, скакать от радости?

Морхольд отвернулся. Тут же за спиной послышалось ойканье и лязг. А потом грохнуло, еще раз, и затрещало. Он замер, не веря своему слуху, и обернулся.

Игорь лежал на брезенте, придавив оравших колодников. Судя по отсутствию головы, мертвый. Кликман с перекошенным лицом, держащийся за плечо, сполз за выступ рубки. Валялись обломки будки, один даже торчал из лица какого-то пассажира. И над всем этим, довольно озираясь, высился Молот. Молот, отбросивший КС и уже раскрутивший свою кувалду. Молот, стоящий над мертвым черным терьером, в чьей будке он добрался сюда. Молот, протянувший к Морхольду ручищу с торчащим указательным пальцем.

Морхольд не веря помотал головой и встретился взглядом с непроницаемыми стеклами очков.

– Ублюдок… – он сдернул ИЖ, взвел курки и…

Порох зашипел, занимаясь, пахнул дымком… и все. Оно вернулось. Его проклятье. Осечка, на оба ствола.

Молот, довольно кивнув, ударил. По брезенту, так, что влажный хруст перебил все звуки вокруг. И в это время вздрогнула палуба: окутав все и вся воющим белым покрывалом, на дирижабль накинулась буря. А в рубке, поймавший несколько случайных картечин, на штурвале висел погибший стажер Лешка. И «Сокол», ревя оборотами двигателей и накренившись вперед, рвался к земле, продираясь сквозь черно-белый кисель.

Морхольда отбросило к корме, ударило о борт гондолы. Куда делся в свистящей круговерти Молот, он не рассмотрел. Сердце стучало в груди, ветер рвал одежду, стараясь добраться до тела и выбить все тепло. Жуть, забравшись ему в капюшон, тонко попискивала. На расстоянии вытянутой руки крутило и вертело. Белая мгла, холод, свист в ушах и приближающаяся земля.

Он вцепился в борт, вслушиваясь в звуки на палубе. Кричали, орали и выли. Причем уже не собаки. Что вполне понятно. Морхольд знал, как умел убивать Молот. Знал этот непреодолимый страх. Хотя падения он боялся больше. И времени у него осталось в обрез. Он лихорадочно скручивал рогатину и вспоминал, что там говорил про аэростаты Кликман.

Белая стена напротив потемнела, выпуская кого-то. Морхольд выставил рогатину, ни на что не надеясь.

– Держи, – Кликман, закусив губу от боли, кинул ему парашют. – Рюкзак свой оставь. Не сможешь прыгнуть.

– А где… – Морхольд не договорил. Летун, сжав зубы, мотнул головой.

– Я не брошу свой дирижабль. Не брошу всех этих людей. А та тварь сейчас идет сюда. Я бы тебя пристрелил, только это глупо. Если кто-то может выкарабкаться, то пускай ты, мне есть чем заняться.

– Капитан не бросает корабль?