Он вернулся назад, туда, где лежало два трупа последних убитых им людей, взял их автоматы и торопливо пошел обратно. Заметив бегущих в его сторону людей, он открыл огонь с двух рук. Бегущие впереди упали как подкошенные, выпустив из легких последний воздух в истошном крике. Остальные спрятались за двухэтажным домом и начали отстреливаться. Верон как будто их не замечал, продолжая стрелять во всей стороны, смеясь, свистя и обзывая противников трусами и свиньями.

Наконец, патроны кончились, но вместо того, чтобы вновь убежать, он ринулся на оставшихся противников, и лишь добежал до ближнего угла дома, когда люди вновь открыли огонь. Ему тоже пришлось спрятаться за стеной и присесть. Судя по всему, к ним подоспела подмога. Он затаил дыхание, вслушиваясь и стараясь понять, что делает его враг. Он услышал шаги. Вновь вставая во весь рост, чтобы схватить и убить первого, кто покажется из-за угла, он заметил, что над ним окно, при этом не запертое. Верон медленно распахнул створки и залез в дом. Внутри было темно, так как солнце уже заходило за горизонт, а последние лучи прятались за наружной стеной. Свет в доме тоже не горел.

Гераклид прислонился к стене возле окна справа и осторожно выглянул во двор. Он увидел, как вдоль дома цепочкой идут люди, чуть согнув колени и держа автоматы на уровне глаз. Они его не видели, спрятавшегося в темноте комнаты и закрытого вуалью белой занавески. Верон уже потянулся за пистолетом, чтобы перестрелять всех по одному, как вдруг почувствовал, словно голова раскалывается, взрывается болью. Спустя секунду он осознал, что лежит на полу, попытался вскочить, но тут же вновь получил по лицу, да при том не в какую-то конкретную его часть, а по всему сразу. Услышал, как кто-то что-то кричит, однако слова тонули в каком-то шуме; ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это шум в его голове.

В глазах плыло, и, казалось, что ночное зрение неожиданно отказало. Верон вновь вскочил на ноги, закрывая голову рукой, и правильно сделал: третий удар снова целил в голову, но пришелся по закрывающей ее левой руке. Моментально среагировав, он выхватил то, чем его били, этой же рукой, а второй нанес удар вслепую. Послышался непонятный звук, похожий на всхлип. Верон увидел силуэт того, кто его бил, не долго думая, он прыгнул на распластавшееся на полу тело и со всей силы несколько раз ударил по голове тем, чем только что били его.

Наконец встав и тяжело дыша, он смог все увидеть. В своей руке он держал окровавленную сковороду с длинной железной ручкой, а тело, лежащее теперь бездыханным на полу, оказалось телом пухлой женщины, — он понял это лишь по форме тела, так как от лица и головы осталась лишь кровавая каша, в которую их превратил сам Верон.