Кенеш не отвел глаз. Он знал, что он прав внутри себя самого, он знал, что делает все для продолжения и улучшения жизни своего рода и своего народа. А больше его ничего не интересовало. Религия, государство… какая ерунда.

– Что ты скажешь насчет меня и моих людей, если я все же возьму станцию ночью?

– Скажу, что вы очень храбрые люди, эфенди…

– Этого мало. Скажи, что ты и твои люди будут подчиняться мне как шейху, как амиру – если я ночью возьму станцию!

…

– Решай, Кенеш. Решай прямо сейчас. Утром подойдут БТРы. И ты это знаешь, у них есть БТРы.

– Хорошо.

– Что – хорошо?

– Мы клянемся подчиняться тебе как амиру, если ты возьмешь станцию.

– Этого мало. Пусть все твои амиры, все твои старшие мужчины в родах, пусть все принесут клятву. Клятву памятью отцов…

Мулы на закрытых позициях. Из контейнеров выгребли последний боекомплект, сами мулы тоже в основном боекомплект исчерпали, кто наполовину, а кто и на две трети. Хорошо то, что больше израсходовано пулеметных патронов – мины еще остались. Придется выставлять их на закрытую позицию и вести огонь на прикрытие, без корректировки огня. По меркам середины двадцать первого века – безумие… но где сейчас не безумие?

– Готовность!

Всего несколько человек – исключительно легионеры – подняли правую руку, показывая, что готовы.

Сам Шарк проверил свое снаряжение. Теперь он был вооружен легким штурмовым кейсовым дробовиком, пистолетом и гранатами.

– Дым! – крикнул кто-то.

– Легионеры! Честь и отечество ведут нас! Вперед!

– Честь и отечество! Вперед!!!

И наемники – одни наемники – бросились вперед на огрызающуюся огнем, засевшую на подготовленных позициях группировку врага…