Мы спустились метров на двадцать, затем ход пошел горизонтально. Влажные плиты пола, гладкие каменные стены и толстые балки потолка… Мертво, тихо. Я подхватил девушку под спину и сгиб коленей, так, чтобы ее лицо было напротив моего лица.

Орнела смотрела на меня неподвижными глазами.

Я не нашел ничего лучшего, чем выложить ей свою историю — сжато, емко, смешными глупыми, чуть высокопарными фразами.

Она не поверила, да я и сам бы не поверил.

Я заговорил на своем родном языке. По-русски. Она слушала, хмурила брови, все еще пребывая в прострации. Я вдруг подумал вот что: Джорек ведь и тогда, в первый раз, ее вожделел, и не только, нет, не только. Он, если я правильно ориентируюсь в ощущениях ушастого, не убил специально. Что-то шевельнулось в его душе, и оно, это что-то, остановило его руку. Брата прикончил, Орнелу — не смог. Может быть потому, что она была похожа на ту его единственную настоящую любовь, которую он загрыз, в первый раз неумело и спонтанно приняв облик. Такие вот непростые дела… Мне где-то даже было жаль Лиса.

Коридор окончился тупиком. Я пошарил рукой, нащупал едва выступающий кирпич и нажал. Замок простой, справится и ребенок. Панель ушла в сторону, и я ступил под своды крытой галереи. В обе стороны — пусто. Сумерки разрежены светом луны.

За галереей я увидел открытую веранду с балюстрадой.

Часть дворца выходит на набережную, где королевские пристани…

Благодарю, ушастый. Теперь мне нужно отыскать лестницу, что ведет к пристаням. И барку под названием «Стриж». Я выбрался на веранду. Орнела казалась мне невесомой.

Полнолуние снова зажгло в моем сердце пожар.

Я прошел пять шагов и замер.

По лестнице, ведущей на пристани, поднимался Душегуб.

Он соткался из вечернего тумана у начала лестницы — тот самый адов пес, встреченный мною на мертвом хуторе. Пучеглазый, костомордый, с когтями-крючьями и диким смрадом преисподней. В тот раз его вонь перебил и исказил запах глейва.

Орнела не видела Душегуба, но все поняла по моему взгляду. Я положил ее на плиты веранды, медленно извлек меч.

Но…

Душегуб прыгнул, размазавшись в полете, ударил когтями в мою грудь, пробил сердце.

Оказывается, он тоже умел ускоряться. Я отлетел к колонне, впечатался в нее спиной, слыша хруст собственных костей. Меч выпал из руки. Пробитое сердце екало и трепетало.